К счастью, вдова Игоря, Ольга, имела характер мужской: она устроила все дела, и, мстя за смерть Игоря, опустошила землю Древлянскую, привела ее в большую зависимость; она же установила некоторые дани на севере.
У Игоря был также один сын, как у Рюрика, Святослав, к счастью молодой руси, которой необходимо было распространиться прежде, нежели разделиться, которой необходимо было раскинуться, хоть слегка, из одного центра, а не многих: одно семя должно было пока развиваться, одно государство расти, а не многие равносильные возникнуть вдруг. Рано было начинаться удельным княжествам: если бы у первых князей было по многу детей, то они, поссорясь тотчас между собою (неизбежный случай), воспрепятствовали бы развитию, не укрепившись, ослабли бы, и не успели бы захватить столько посторонних земель, кои могли отойти в состав других государств. Тяжело детям остаться сиротами, пока отец не устроит хозяйства.
Святослав, храбрый, твердый, воинственный, возмужав, взял и, следовательно, стал брать дань с новых племен и смирил прежние, которые беспрестанно пытались откладываться. Но полностью он владел собственно одним Киевом. Так и думал, если о чем-нибудь думал. Еще более, самый Киев он считал постоем и решился оставить его так, как Олег оставил Новгород. Ему мало стало скудной дани по какой-нибудь веверице с дыма, когда Греция предлагала ему золото пудами, и он решился перенести не столицу (это неверное выражение), а жилье в другое место, переселиться к другому славянскому племени, в страну, им покоренную, в Болгарию, и перенести семя в другую почву! Оно так слабо привязано было к нашей земле, хотя уже и пустило росток, такой слабый корень имело, что не стоило ни малейшего труда оторвать его. Зародыш выкинуть. Болгарии выпадал жребий сделаться Русью, Нормандией. Наша почва оставалась для другого семени, и всего прежнего почти как будто не бывало. Ясное ли доказательство, что понятие об оседлости, наследственности, поземельной собственности, было еще ничтожно, и одной черты в норманнском характере Святослава достаточно было, чтоб уничтожить, изгладить слабые плоды ста лет. Святослав пошел, и семя опять предано произволу ветров. Перед отбытием Святослав отдал старшему сыну Ярополку свой Киев, а второго послал княжить на Волынь. Святослав не разделил, как говорят у нас обыкновенно, свои владения, но другого сына послал в дикое поле. Древлян, племя, самое близкое к Киеву, разоренное Ольгой, обложенное двойной данью и потому теснее связанное с Киевом, легче было держать в повиновении. Вот главная причина, почему Святослав послал туда сына.
Третьего сына, Владимира, вытребовали себе сами новгородцы, почти против воли Святослава, который говорил им даже: кто к вам пойдет?
Следовательно, Святослав все-таки владел одним Киевом, где жил, где жил и отец его; здесь нечего говорить о делении, ибо делят целое, делят свое владение, а Святослав не владел древлянами, которые только платили ему дань. Тем более должно сказать это о прочих дальних племенах, и, всего вернее и точнее, о новгородцах. Но если бы даже и владел — все только Киевом и ближней Волынью. Вот что отдал он двум сыновьям своим.
Не было деления, и еще менее пагубного примера! Деление было общее во всей Европе, необходимая принадлежность, степень гражданского общества, а не частная ошибка. Но у нас, повторю, не было еще ни деления, ни частной ошибки, ни примера.
Святослав пошел в Болгарию. Дети его могли следовать за ним туда же после его смерти, в помощь, для участия в его походах и предприятиях, а какая приманка для корыстолюбивых и честолюбивых норманнов богатый Константинополь и Малая Азия! И между славянскими племенами возникли бы опять прежние отношения, и надлежало бы ожидать новых обстоятельств, новых государей для готовых элементов государства.
Как все зыбко!
Случился же именно в это время в Греции такой государь, как Иоанн Цимисхий, один из самых воинственных государей в целом ряду византийских императоров, в продолжение долговременного периода. Он заставил Святослава удалиться из любезной Болгарии, который на обратном пути и сложил свою буйную голову с остальными мужами. Сыновья его лишены были средств идти в Болгарию, отнятую греками, не могли переселиться туда, если бы и хотели. Они остались у нас, владея порознь Киевом, Волынью и Новгородом.