Тогда-то, выздоровев, он принес Св. Антонию золотой пояс и венец и рассказал о своих видениях: «Се мера и основа, а венец повесьте над святою трапезою».
Старец восхвалил Бога, и передал игумену Феодосию богатое приношение Шимона. И вот через некоторое время являются к ним четыре мужа знатных и спрашивают: «Где хотите строить церковь?» Те отвечают: «Господь наречет место». Незнакомцы возразили: «Дали вы нам столько злата, а места не знаете, где строить церковь».
Преподобные не могли ничего понять, созвали братию и спросили греков: «Скажите нам истину, что все это значит».
«Мы спали по домам. Рано, восходящу солнцу, пришли к нам благообразные мужи и сказали: „Царица зовет вас во Влахерну“. Мы взяли с собой родных и ближних, которым была та же речь, и от тех же знатаев, и обрелися все вместе во Влахерне. Увидели царицу со множеством воев и поклонились ей. Она сказала: „Хочу возградить себе церковь в Русской земле, в Киеве, возьмите себе злата на четыре лета“. Мы поклонились и отвечали: „О госпоже Царица! отсылаешь нас в чужую сторону, к кому же там прийти?“ — „Посылаю пред вами Антония и Феодосия“».
«Зачем же ты даешь нам злата на четыре года: вели им пещися о нас, что ясти и что пити, а нас вознаградишь после сама». Царица сказала: «Сей Антоний, благословив, отыдет света сего на вечный покой, а Феодосий последует за ним на другой год. Возьмите злата, — после вы получите, чего никто не может дать, о чем ухо ничье не слыхало, и что на сердце человеку не входило. Я приду сама видеть церковь». И велела нам выйти на ясно. Мы вышли, и увидели церковь на воздухе великую и красную. Воротясь, мы спросили: «В какое имя церковь?» — «В свое имя хочу наречи церковь». — Мы не смели спросить о ее имени, но она сама сказала: «Богородицына будет церковь», — и дала нам икону наместную, и мощи святых мучеников, что положить в основание.
Слушавшие все прославили Бога. Антоний отвечал: «О чада! великой благодати Христос вас сподобил; Его воли вы свершители. Звали вас — ангелы, а Царица во Влахерне — сама чувственно явившаяся вам, Пресвятая чистая и непорочная Богородица и Приснодева Мария, а иже воины ей предстояли — то суть бесплотные силы ангельския. Наше подобие и золота подаяше Господь весть якоже сотвори. Благословен приход ваш — добру спутницу имеете, сию честну икону Госпожину. Да даст она вам якоже обещалася, еже ухо не слыше и на сердце не взыде. Никто может того, кроме Ее и Сына Ее Господа Иисуса Христа, Его же пояс и венец зде от Варяг принесен».
Греки поклонились со страхом и просили показать место. Антоний сказал: «Пребудем три дня в молитве, и Господь укажет нам место».
В ту же ночь явился ему Господь со словами: «Обрел еси благодать предо Мною». Антоний сказал: «Если обрел благодать, то пусть по всей земле будет роса, а на месте, идеже великой быти церкви, да будет суша».
Поутру обретено было место сухо, где находится ныне церковь, а вся земля кругом орошена была росою.
В другую ночь Антоний молился: «Да будет по всей земле суша, а на святом месте роса». И было так.
В третий день святой Антоний измерил золотым поясом ширину и длину и «воздвиг руце возопил гласом велиим: „Послушал мене, Господи, водою, днесь послушай мене огнем, да разумеют вси, яко Ты еси хотяй сему“.
И спаде огнь с небесе, и пожже вся древа и терние, и росу полиза, и долину сотвори, якоже рвом подобно, где быть основанию церкви». Все предстоявшие пали ниц, как мертвые. Князь Всеволод случился тут вместе с больным сыном Владимиром, который был перепоясан поясом и выздоровел.
Чудеса не прекратились: когда выведены были стены, явились писцы «из грек», и, осмотрев церковь, начали спор с игуменом: «Поставьте наших рядцев; они показывали нам церковь малую, а это великая, — вот их золото; мы воротимся в Царьград». Игумен Никон спросил: «Кто с вами рядился?» Они отвечали: «Антоний и Феодосий». — «О чада! не можем вам их поставить. Десять лет уже, как они скончались и молятся о нас на небесах».
Греки смутились и привели многих других гостей, с которыми приехали: «Вот мы рядились перед семи, и получили золото из рук Антония и Феодосия, а вы не хотите показать их. Если их нет в живых, покажите образа». Игумен вынес образа. Греки и обезы признали — точно, это они! Тогда рассказали следующее.