Окончательно же убеждает в существовании старых былин сам автор Слова о полку Игореве, у которого беспрестанно встречаются места, доказывающие множество прежних сочинений этого рода, множество Слов. С самого начала он говорит о старых словесах, потом о песнях старому Ярославу, храброму Мстиславу, «иже зареза Редедю пред полки Косожьскими, красному Роману Святославичю»; о песнях Бояна, которого называет соловьем древнего времени, внуком Велесовым, который «аще кому хотяше песнь творити… своя вещия персты на живыя струны воскладаше, они же сами Князем славу рокотаху».
Упоминания об Олеге Святославиче, Борисе Вячеславиче, Всеславе Брячиславиче, кажутся отрывками из Слов об этих князьях.
Говоря о Всеславе, певец приводит слова Бояна: «тому вещей Боян и пръвое припевку смысленый рече: ни хитру, ни горазду, ни птицю горазду, суда Божия не минути».
В заключении говорится что-то о «песнотворце Святославле старого времени Ярославля, Ольгова, Коганя…» и опять упоминается о пении песни старым князьям, а потом молодым.
Некоторые места очень неясны, несмотря на усилия наших исследователей. По крайней мере, мы получаем из них понятие о существовании древней исторической поэзии, перенятой с севера, между тем как лирическая развивалась из собственных, т. е. славянских элементов. Впрочем, и историческая, по свойству нашего языка и народного характера, приняла у нас другой, свой характер, и наше Слово о полку Игореве, например, представляет несравненно более живости, теплоты, нежели саги, главная прелесть которых состояла в поэтическом языке.
Исландские саги двести, триста лет, сохранялись в изустном предании, и после уже были записаны на острове Исландии, где много особых обстоятельств содействовало этому явлению, — а у нас через двести, триста лет, после Олегов, Владимиров, Ярославов, нагрянули татары, — и нам было не до записывания песен, особенно на юге, где с явлением казачества появляются другие саги, как замечено выше, казацкие, исторические песни и думы, сменившие, приведшие в забвение прежнюю поэзию.
Вторая причина, почему не сохранились наши древние былины в рукописях, это — отвращение духовенства от всех мирских светских сочинений, а кроме духовенства писцов было мало.
Дошедшие до нас в устах народа былины составляют как бы середину между древними исландскими сагами и сохраненными у Нестора основами первых наших саг с одной стороны, а с другой со Словом о полку Игореве, одном из последних проявлений этой словесности.
В заключение этих рассуждений, приведем отрывок из Стрингольмова классического сочинения о норманнах — очерк северного скальда, и вспомним опять о наших скоморохах, какими они изображены в сохранившихся былинах.
«Северный Скальд должен быть богат в изобретении, остроумии и мышлении; он должен быть знаком не только с современными примечательными происшествиями, ибо их надо ему воспевать, — он должен обладать сведениями о происшествиях прежнего времени и преимущественно знать обстоятельно северное учение о богах, как основание пиитического языка и мифологических образов. Быстрый и смелый ход, богатство и смелость в образах, глубокое и сильное чувство, часто высокомерие и приятность, господствуют в песнях древних. Редкие, устарелые, в ежедневной речи неупотребительные слова и названия, были приняты в языке Скальдов или удержаны в нем, чтобы возвысить его над ежедневным и сообщить ему больше торжественности. Она выражается особенно в искусственном, обработанном своем виде, описаниями лиц и вещей, заимствованными из мифологии и природы, смелыми, исполненными образов. На счастливом выборе описаний изысканных, метких мыслей, изображений, основывалась преимущественно красота и искусство языка Скальдов. Простое название вещи считалось принадлежностью ежедневного языка. Скальды любили описательные названия и старались роскошным разнообразием многознаменательных образов, в коих заключались слова и целые положения, напрягать мысли слушателей и воспламенять их воображение. Они употребляли в то же время ужасную перестановку слов, и умели, если хотели, так сокрыть свои мысли посредством запутанных оборотов, темных, изысканных описаний и особенно мудреных слов, что нужен был великий дар соображения, дабы выразуметь их смысл.
Песни, переходя от поколения к поколению, питали любовь к пению и производили новых Скальдов. Многие такие следовали за Гаральдом Гильдетаном на Бравальское сражение, и воспоминание об этом великом происшествии было прославлено в песнях. У всех северных князей были Скальды.
Песни были различны: Drара (множ. drароr) героические, торжественные, величественные стихотворения, песни во многих отделениях, с возвратными стихами (Кеhrrеimеn), в коих воспевались деяния и жизнь Королей и великих героев. О мужах, менее славных и высоких, о происшествиях менее значительных и важных сочинялись Flоkr, песни меньшего объема без отделений и возвратных стихов. В древних песнях, особенно в Drapor, бывает обыкновенно род rеfrеin из двух или четырех стихов, которые принадлежат к правильной строфе, и только в конце каждого нового отделения песни повторяются и пр.