Содрогнувшись от непрошеных воспоминаний, Грета заставила себя сконцентрироваться на текущей ситуации. Когда она села в гримерке перед зеркалом, ее охватило отчаяние. Казалось просто прекрасным покинуть «Ветряную мельницу» и уехать в объятиях богатого американского мужа, но теперь ей в самом лучшем случае светила перспектива оказаться в одном из приютов, которые принимали женщин в ее положении. Хотя управляющий был незлым человеком, моральные правила, предъявляемые девушкам в «Ветряной мельнице», были незыблемы. И оказаться беременной и незамужней было самым большим грехом, который девушка могла совершить.
Грета понимала, что ее жизнь рухнула. Если она родит этого ребенка, со всеми ее планами на будущее замужество или карьеру в кино будет покончено. Если только… Она уставилась на свое испуганное отражение в зеркале, понимая, что никаких других вариантов нет. Ей придется попросить у Дорис адрес мистера «Все исправим». И да, так будет честнее по отношению к ее нерожденному младенцу. Ей нечего ему дать – ни дома, ни денег, ни отца.
Занавес опустился в десять сорок пять, и девушки торопливо направились обратно в гримерку.
– Дорис, – шепотом позвала Грета. – Можно кое-что спросить?
– Конечно, голубка.
Прежде чем заговорить, Грета подождала, пока остальные девушки зайдут в гримерку. Тихонько, как только могла, она попросила нужный ей адрес.
Острые глазки Дорис внимательно уставились на нее.
– Господи боже. Этот янки оставил тебе прощальный подарок, да?
Опустив голову, Грета кивнула. Вздохнув, Дорис утешительно погладила ее по руке. При случае она могла быть резкой и грубой, но под внешней жесткой оболочкой билось золотое сердце.
– Конечно, я дам тебе адрес, голубка. Но это, знаешь, недешево.
– Сколько?
– Это зависит… Скажи там, что ты моя подруга, может, выйдет подешевле.
Грета снова поежилась. В устах Дорис это звучало так, словно она собирается сходить в парикмахерскую.
– А это не опасно? – осведомилась она.
– Ну, гляди, я сделала два, и я все еще тут, но мне приходилось слышать несколько ужасных историй, – заметила Дорис. – Как он все сделает, ты иди домой, ложись и лежи, пока кровь не остановится. А если не остановится, то мигом мчи в больницу. Давай, вот я тут написала тебе адрес. Ступай туда прямо завтра, и он тут же назначит тебе время. Хочешь, я схожу с тобой?
– Нет, я сама справлюсь. Но, Дорис, спасибо тебе большое, – благодарно сказала Грета.
– Не проблема. Мы, девушки, должны помогать друг другу, верно? И помни, голубка, не ты первая, не ты последняя.
На следующий день Грета с самого утра села на автобус в Криклвуд, на Эджвер-роуд. Она отыскала улицу, где жил мистер «Все исправим», и медленно побрела по ней. Остановившись у ворот, она увидела небольшой домик из красного кирпича. Сделав глубокий вдох, она открыла ворота, прошла по дорожке и постучалась в дверь. Через секунду она увидела, как шевельнулась занавеска на окне, а потом услышала звук отодвигающегося засова.
– Да?
Дверь отворил крошечный человечек, почему-то сразу напомнивший ей Румпельштильцхена с картинки из ее детской книги сказок.
– Здравствуйте. Я… э-э-э… Меня прислала Дорис.
– Тогда вам лучше зайти, – человечек открыл дверь пошире, чтобы впустить Грету, и она оказалась в маленькой тесной прихожей. – Пожалуйста, подождите здесь. Я закончу там с пациентом, – сказал он, указывая на скупо обставленную приемную. Грета села в заляпанное кресло, морщась от запаха кошек и старых ковров, взяла потрепанный дамский журнал и стала листать страницы. Осознав, что рассматривает схему вязания детской кофточки, она резко захлопнула журнал. Сев глубже в кресло, она уставилась на потолок, слушая, как гулко стучит у нее в груди сердце.
Через несколько минут она услышала, как в соседней комнате кто-то тихо застонал. Она тяжело сглотнула – и вскоре человечек снова вошел в комнату и прикрыл за собой дверь.
– Итак, мисс, чем же я могу вам помочь?
Это был глупый вопрос, и они оба понимали это. Несмотря на закрытую дверь, стоны были все еще слышны. Нервы Греты были в клочьях.
– Дорис говорила, что, может быть, вы можете помочь с моей… э-э-э… проблемой.
– Возможно, – человек внимательно поглядел на нее и пробежал пальцами по голове, разглаживая несколько сальных русых прядей по своей лысой макушке. – Насколько вы далеко зашли?
– Думаю, недель восемь.
– Это неплохо, неплохо, – кивнул человечек.