— А у меня для вас новость! — воскликнула девушка. — Вы произвели совершенно неизгладимое впечатление.
— Что? — Он отпрянул, не понимая ее.
— Уолтер от вас в полном восторге. С тех пор как вы уехали, он только и делает, что поет вам дифирамбы. Мол, какой вы приятный молодой человек. — Губы у нее дрогнули, но она подавила смешок. — Он очень раздосадован, что не увидится с вами сегодня вечером — ему нужно быть на собрании Гильдии муниципальных чиновников в Уинтоне, так что я должна передать вам его глубочайшие сожаления. — И прежде чем Мори как-то отреагировал, она продолжила: — Но завтра он устраивает для нас чудесную экскурсию. Нам предстоит обогнуть на пароходе Кайле-оф-Бьют, остановиться на обед в Гэрсее, а затем вернуться домой.
Он посмотрел на нее с хмурым выражением, ничего не понимая.
— Но я никак не могу приехать завтра.
— А это и не понадобится, — спокойно заявила она, — отец говорит, что вы переночуете у нас. Будете спать в комнате нашего Уилли.
Он все еще продолжал хмуриться, но постепенно лицо его прояснилось. Ему прежде не доводилось встречать таких простых, открытых людей. Приема в лечебнице на завтра не планировалось, и, конечно же, он не много потеряет, пропустив всего один день работы. Кроме того, воскресенье в Уинтоне — невыносимый день, который он всегда терпеть не мог.
— Поедете? — поинтересовалась она.
— С удовольствием. А сейчас я должен починить мотоцикл.
— Он в камере хранения. Дугал убрал его туда, чтобы не мешался под ногами.
В течение следующего часа Мори трудился, прилаживая новый ремень, который пришлось разрезать и заклепать. Время от времени она заходила к нему и наблюдала, как идет работа, не говоря ни слова, просто для компании. Когда он закончил, то выкатил машину и завел.
— Прокатимся?
Она посмотрела на него с сомнением, приложив ладонь к уху, чтобы заглушить громкое тарахтение выхлопной трубы.
— Никакого риска, — успокоил он ее. — Просто садитесь сзади и крепко держитесь.
— Я не могу отлучиться до прибытия четырехчасового. Но после вы могли бы отвезти меня домой. Я позвоню отцу из кассы, чтобы он не приезжал за мной.
— Тогда решено, — весело сказал Мори.
На душе у него стало необыкновенно легко. То ли оттого, что удрал от работы, то ли от зеленых просторов вокруг, но он чувствовал себя на подъеме, словно вдыхал какой-то редкий, небывалой чистоты воздух. Пока она не освободилась и для того, чтобы проверить мотоцикл, он по-быстрому прокатился до ближайшего холма, а когда вернулся, то она была готова к отъезду. Чернышу, которому пришлось остаться, Мэри налила блюдечко молока на ужин.
— Сесть я должна, наверное, сюда, — сказала она, пристраиваясь бочком на сиденье.
— Нет, так не годится. Вы можете слететь. Нужно сесть прямо.
Она засомневалась, затем скромно перекинула ногу, но так неумело, что не успел он отвести взгляд, как заметил белую полоску над чулком.
— Я пока не научилась, — сказала она, покраснев.
— У вас прекрасно получается.
Мори мигом запрыгнул в седло, и они поехали. Сначала медленно, тщательно объезжая все рытвины, а потом, когда он почувствовал, что девушка держится увереннее, то прибавил газу. И они помчались через болото так быстро, что ветер свистел в ушах. Она крепко обхватила его за талию и, повернув голову в сторону, прижалась к его плечу.
— Вы в порядке? — крикнул он.
— Превосходно! — в ответ прокричала она.
— Нравится?
— Это… так здорово. В жизни не ездила так быстро.
Они делали по крайней мере тридцать миль в час.
Когда он подкатил к лавке в Ардфиллане, щеки у нее горели, волосы растрепались от ветра.
— Какое удовольствие! — Она посмотрела ему в глаза и рассмеялась, слегка покачиваясь, все еще пьяная от скорости. — Пойдемте в дом. Я должна привести себя в порядок, а то у меня ужасный вид.
Пекарь приветствовал его сердечно, а Уилли — с еще большим энтузиазмом, чем прежде. Тетушка, однако, встретила гостя несколько сдержанно, ее глазки так и сверлили его, а временами в них появлялось холодное подозрение, хотя позже она несколько смягчилась, когда он внимательно выслушал все ее симптомы и предложил какие-то капли против одышки. На ужин подали макароны с сыром, простую здоровую пищу, хотя в ней не хватало некоторых изысков, которыми потчевали Уолтера. Вечер прошел тихо. Мори сыграл с пекарем в шашки, и тот одержал три безоговорочные победы подряд. Мэри, сидя на низенькой табуретке у камина, вязала крючком что-то воздушное, явно предназначенное для приданого. Глядя на растущее под ее пальцами кружево, он невольно представлял, как оно будет украшать подол ее ночной рубашки, — теплая, безобидная мысль, лишенная какого бы то ни было распутства. Время от времени она поглядывала на часы и отпускала замечания с ноткой спокойной озабоченности, и это так не соотносилось с той девушкой, полной огня и задора, которая весело неслась с ним по просторам всего час тому назад.