Глава 3
Мне было немного страшно: не панически страшно, как от грядущего дня рождения, будь оно неладно, а совсем чуть-чуть. Не хотелось встречаться с отцом Линда, все-таки Отреченный. С другой стороны, любопытство тоже не давало покоя, и именно оно мешало мне уснуть.
- Веа, ты как мельница, кончай вертеться гномом на сковородке, спать хочу! - Фейка демонстративно отвернулась от меня и накрыла голову одеялом. - Все маленьких обижают, никто поспать не дает, всем надо разбудить, всем надо побеспокоить, все хотят сна лишить и...
Дзинь ворчала еще минут десять, пока ее очередная жалоба не переросла в тихое сопение. Вздохнув, я встала и подошла к окну. Звезды алмазами рассыпались по небу, и даже круглые фонарики, плавающие в воздухе, не могли заглушить их свет. Мокрые камни дорожки уютно поблескивали в мягком голубоватом свете, будто нарисованные сказочными красками.
Полюбовавшись на красоту ночи, я вспомнила, что завтра вставать ни свет ни заря, и легла обратно. Но сон ко мне не спешил, хотя в какой-то момент показалось, что я засыпаю. И все-таки, все-таки...
Поднявшись, я оделась и вышла на улицу. Все равно не заснуть, хоть воздухом подышу.
На улице было тихо и пустынно, словно все вымерли. Я с тоской огляделась. Лишь белоснежные домики наблюдали за мной черными глазами-окнами. Голубоватый свет фонарей освещал дорожку; из-за него все казалось таким нереальным и странным, что на миг подумалось, а не сплю ли я? Но я все понимала, чувствовала. Это не сон, нет.
Или сон? Я шла и шла, любуясь бесконечными рядами деревьев, слушая шелест листвы и шепот ветра в кронах. Дорога сама стелилась под ноги; голубой свет обволакивал, укутывал в свое тепло, и я брела за ним, как заколдованная. А он убегал - все дальше и дальше, пока не собрался в конце дорожки в яркое облако. Которое вспыхнуло и разлетелось в разные стороны синими молниями.
Я остановилась. Мир потускнел, все стало черно-белым: деревья, дорожка, даже свет. Только этого не хватало! Собрав волю в кулак, я подавила вопль отчаяния и медленно отошла в тень. Да сколько можно, когда они от меня отцепятся?!
- Ну и где ты, гадость в маске? - Я подобрала с земли палку и прислонилась к дереву. На сей раз буду драться до конца. Сны, оказалось, и моя стихия. Сделаю все, чтобы взломать правила игры и установить свои! Ни одного дерева больше на мне не появится! Смотреть противно на эти татуировки!
В наступившей тишине не было слышно ни ветра, ни шелеста листьев - лишь тишина, в которой я теперь совершенно точно слышала странный, едва-едва уловимый, голос. Я его даже понимала... заклинание подчинения.
- Краноэ асифале граноу...
Я передернула плечами, чувствуя, как слова заклятия сетью падают на меня. Отличный способ. Интересно, сами догадались или кто помог?
- Агире яли!
Слова становились то тише, то громче, пока не затихли окончательно, но вместо них пришел другой звук - мягкий звук времени, звук часов. Я на всякий случай сосчитала удары - получилось ровно тринадцать раз. Как там Алигара говорила? Час, когда Надзиратели не могут увидеть мир. Похоже, она права: Надзиратели не допустили бы такого безобразия.
Я хищно сощурилась и осмотрелась. Ну, человек в маске, я все равно тебя не боюсь. И никакие заклинания тебе не помогут!
- Здравствуй, моя прелесть.
Как бы я ни старалась настроить себя на боевой лад, но этот голос отозвался внутри паническим страхом. Больше всего я боялась, что пожаловал тот, другой, жестокий: невозможно забыть, что он заставил меня пережить. Невозможно забыть вечность в неволе и пустоту зазеркального мира.
Я медленно повернулась.
- Ты разочаровала меня. - Человек изящно опустился на стул и положил ногу на ногу. Весь такой... Великий! Да из него Великий, как из отца Накии лапочка!
Попятившись, я наткнулась на дерево и замерла. Руки стиснули палку. Успокоиться - вот что главное. Это мой мир. Я проводник. Я справлюсь.
- Тебе надо смириться, если хочешь жить со мной в мире. Я очень не люблю непослушания.
Страх страхом, но нервный смешок все-таки вырвался.
- Да подавись ты своим миром! - прошипела я сквозь зубы. - Желаю тебе сдохнуть!
- Фу, как невоспитанно, - фальшиво посетовал человек в маске и изящно поднялся. Его движения смутно кого-то напоминали: плавные, похожие на движения большой кошки, решившей поиграть с несговорчивой добычей. - Я изменю твое мнение о себе. Обещаю.
Мне показалось, или в голосе промелькнула надежда? Покачав головой, я вжалась в дерево. Убежать бы, но ноги отказывались.