Я остановилась, пережидая внезапную вспышку боли в груди. Все, кого я любила и кем дорожила… все ушли. Нер, Таура, Ханна… а теперь еще и Линд.
- Давай сюда. - Линд говорил так холодно... заслужила. Он грубо отнял у меня сумку и, забросив ее на плечо к своему рюкзаку, быстро зашагал дальше. Не обернулся ни разу. Я прикрыла глаза – всего на секунду – и двинулась следом.
- Далеко собралась и без меня? – Фейка прилепилась к моей сережке и обиженно всхлипнула: - Маленьких все норовят обидеть!
- Он меня ненавидит, - тихо прошептала я.
- Два идиота, - фейка рассмеялась и прошептала: - Говорю тебе, у него прямо противоположные чувства. Вот увидишь.
Мы шли, пока солнце не перекатилось на запад. В траве все еще стрекотали кузнечики, но цветов встречалось совсем немного. Природа укрывалась серым покрывалом осени – впереди были затяжные дожди, пахнущие морозом и зимой. Впереди зима. Которую я не увижу.
Интересно, что за пределами жизни? Узнаю ли я когда-нибудь или проведу вечность… не проведу, впрочем. Аглос умен, у него свой план. А у меня свой, и я не сдамся. Я выпрямилась и встряхнула головой. Не сдамся ни за что.
- Привал. - Линд бросил на землю сумки и растянулся на траве. За всю дорогу он не сказал ни слова: обидно, хотя его можно понять.
Я наклонилась, чтобы подобрать сумку, и прошла дальше. Не то чтобы мне так уж хотелось коротать вечер в одиночестве, но лучше в одиночестве, чем рядом с Линдом – замерзну ко всем гномьим отродьям!
Наломав веток, я набросила сверху плащ и улеглась на спину.
- Ты голодная?
А я только начала засыпать! Я вздрогнула и села. К моему ужасу, оказалось, что я очень даже голодная – до сих пор мне удавалось успокаивать желудок бутербродами и шоколадом. Но сейчас желудок встрепенулся и заявил о себе, предательски проурчав нечто согласное. Я покачала головой.
- Не дури. Садись и ешь. Не хватало мне тащить тебя на заклание на собственной шкуре. - Линд указал на пенек напротив себя и прищурился. – Не будь дурой.
Дурой?! Зараза! Я вдохнула и выдохнула: я Линда спасаю, убивать его не стоит. Надо вести себя спокойно и не дичать раньше времени. Успеется. Да и потом – почему бы и не поесть? Я рывком поднялась и молча схватила протянутую ножку курицы.
- Кушай потихоньку, измажешься. - Линд вроде говорил спокойно, но с такой интонацией, с какой мама внушает маленькому ребенку, что прыгать с крыши нехорошо. Издеваешься, профессор? Ну погоди.
- Жалко? – в таком же тоне откликнулась я, старательно пачкая руки в жире.
- Нет, волнуюсь.
- Да что ты. А что же случилось с твоим языком? Вырос новый? – Я забыла про курицу и с вызовом уставилась на Линда. – Или вспомнил, как говорить?
- А что случилось с твоим презрением? Я достоин, чтобы Великая снизошла до разговора? Потрясающее событие. Чем я заслужил такую честь? – Линд с горечью усмехнулся, но тут уже я не выдержала. Подавшись вперед, я схватила его за воротник и притянула к себе.
- Ты-ничего-не-понимаешь! - Я всмотрелась в синие глаза и, помедлив, оттолкнула черноволосого от себя. Я хотела закончить этот разговор, даже отвернулась, но Линд перехватил мою руку и заставил повернуться обратно.
- Объясни, - прошипел он с такой ненавистью, что я вдруг поняла: светлой памяти мне не будет.
Признаюсь, я растерялась. Вместо того, чтобы отшатнуться, я хлопала глазами, будто зачарованная взглядом Линда, его силой, его болью... Он вел себя не так, как обычно. Всегда безупречно сдержанный, всегда такой холодный, он вдруг превратился в огонь, в обжигающее пламя, и я испугалась. Не его – а своего безумного желания стереть все границы между ним и мной.
Линд до боли сжал мою руку в своей и поцеловал меня так, что закружилась голова. Никогда ничего подобного я не испытывала, и ни в какое сравнение не шли те жалкие первые поцелуи, которыми баловались мы еще на первой ступени, с этим… я ответила. Ответила с той же силой – и куда-то делись предрассудки общества, правила, запреты.
Горький поцелуй. Боль с его стороны, прощание с моей. Прошло довольно времени, чтобы отрезать пути, чтобы исключить все эти «ты меня заставил», но не так много, чтобы сказать «я тебя люблю». Резко отшатнувшись, я залепила ему пощечину и прошипела:
- Никогда. Больше никогда.
Встав, я быстро пошла в сторону леса. Я не наврала ни капли: больше никогда. Потому что времени осталось слишком мало. Моя ошибка, мне нельзя было поддаваться. Чувства, приходя, никогда не уходят без остатка. Все, что я сделала, так это причинила лишнюю боль Линду: я уйду – он останется.
Он надеется меня спасти. Дзинь права - надеется. Он прекрасно все понял: понял, что мои слова о презрении не более, чем слова. А я действительно дура, раз подтвердила его догадки: нельзя было отвечать на этот поцелуй, как бы приятен он ни был. Как бы мне этого не хотелось.