«Я – твой страх», вот что говорил Маска. Страх дает лазейку в мире грез. Здесь, где собраны тысячи чужих снов, тысячи кошмаров, мыслей, теней человеческих душ, - здесь страх лишает воли, отбирает силу изменять мир грез под себя.
Кто сказал, что мне нужны картины? Ведь картины соединяют два мира, и теперь, когда я стала частью мира грез, мне достаточно лишь захотеть, чтобы оказаться в зале с зеркалами и сжечь его изнутри. Особенно, если Аглос этого боится; его страх - ключ к картине, карта, по которой я могу пройти.
Вот как я смогла оказаться в картине стеклянного шара: Нер боялся, что я узнаю правду. Что сорву с него маску. Его страх открыл мне границы.
Аглос согнулся, царапая грудь, поднял на меня слезящиеся, но ненавидящие глаза.
- Растардка, - потрясенно прошептал он.
- Твои страхи, вот что уничтожит тебя. – Я выпрямилась и прищурилась. В серых глазах затаился страх. Страх, что я догадаюсь. Страх потерять свой дар.– Ты боишься… да, теперь я знаю. Ты боишься, что я выпущу твоих жертв, что дам им свободу. А ведь я могу, правда?
Ненависть в глазах врага потухла, и ужас отразился на лице Аглоса. Он нашел мои страхи, он проник в мои кошмары, заставил меня пройти через тьму… но теперь в моих руках были его кошмары, и я могла делать с ним все, что угодно. Мне нравилось чувствовать свою власть над ним, и вместо того, чтобы уничтожить Аглоса, я наслаждалась местью… ненавистью и силой: они затопили меня полностью. Я могла оборвать его жизнь одним приказом миру грез, но не хотела. Он был моим рабом. Отныне и вовек.
- Я думаю, вечность в зеркале послужит тебе хорошим уроком. Что, если я запру тебя в ловушку, как ты хотел запереть меня…
- Ты ничем не лучше меня, - хрипло прошептал Аглос.
- Или лучше запереть тебя в ловушке воспоминаний, заставляя вновь и вновь смотреть в глаза тем, кого ты убил. В глаза Лины. Жены. Отца. - Аглос вздрогнул всем телом и отшатнулся. Но я сделала шаг вперед, не позволяя ему отойти. - Как тебе такая судьба?
- У тебя все равно ничего не выйдет! За мной стоят великие силы! Ты слишком слаба, чтобы победить меня! – крикнул Аглос. Что-то в его глазах меня насторожило, но я отмахнулась от дурного предчувствия, как от назойливой мухи. Я заставлю его страдать. Почему я должна быть к нему милосердной?
Сила придала мне уверенности, которой мне так не хватало раньше. Сложно объяснить, как захватывает дух от знания, что чужая жизнь в твоих руках, как хрупкая снежинка – сожми сильнее руку, и она превратится в воспоминание... я улыбнулась.
- Хочешь, проверим?
…Я сама виновата, что пропустила этот момент. Виновата, что допустила в сердце тьму и мрак - я поплатилась за это. Слова Аглоса были неразборчивыми, едва слышными, словно ветер, но каждое слово отдавалось в мире грез чем-то… непонятным, странным, пугающим.
Может, я никогда не слышала этих слов. Но мир грез их слышал. Я уловила воспоминания мира, увидела то, что видел он, - и вздрогнула, будто очнувшись от странного, опьяняющего сна.
Врата угрожающе заскрипели, заполнив поляну металлическими раскатами, и створки дрогнули, будто кто-то рвался на свободу…
***
«На самом нижнем уровне заперты древние боги, ну ты знаешь, которые в прошлом хотели уничтожить мир, и которых Целитель загнал по ту сторону Врат, чтобы за старое не принялись»... Слишком поздно я вспомнила слова Дзинь. Мне надо было сразу догадаться… сразу.
Черные вихри собирались возле Аглоса. Они кружились вокруг него, будто стаи коршунов над добычей. Так и было. Темные Надзиратели приносят хаос и уничтожают, это их стихия, такова их суть.
Я потянулась к энергии, но… ее просто не было. Словно воронка, поглощающая все вокруг, открывались Врата. Слова-печати рушились на моих глазах. И черные горгульи, подпирающие врата, будто смеялись над жалкими попытками альвенов сдержать зло. Будто говорили, что рано или поздно зло победит.
Серая пелена тумана дрожала, выгибалась и растягивалась: мир за ней - уродливый, мрачный, безжизненный, - пытался вырваться. Я уловила жадное, алчное ожидание, жажду свободы, но и крови; и это чувство принадлежало кому-то древнему, сильному, кому-то, кто сейчас управлял Аглосом, как марионеткой.
Я вдруг поняла: Аглос всего лишь пешка. Кукла, которой можно пожертвовать, но которая должна доиграть свой спектакль. Не сам он вбил себе в голову идею стать равным Создателю. Не он придумал трюк с зеркалами. О нет, нет, как я раньше не подумала, что человек не способен так все продумать?!