Таисия вновь открыла глаза и изумленно посмотрела на гостя:
- Я никогда еще не видела таких сильных проклятий.
- Проклятий?
- Древо вашего рода погибает. Оно пропитано ядом, но кажется, будто травит само себя. И поэтому умирает каждый, кто может стать его частью. Любая, кого изберет Мирослав, скончается еще до того, как состоится обряд бракосочетания.
- Неужели боги так прогневались на нас? Община и моя семья всегда ревностно возрождали и хранили исконное родноверие. Так от чего же теперь Небесная Пряха оборвала золотую нить? Мы не единожды взывали к всевышним, моля дать ответ. Но никто не смог ничего увидеть. Вы первая, кому удалось разглядеть хоть что-то.
- Странная завеса пелены окружает все, что связано с Общиной, - развела руками Тася. - Возможно, только кто-то посторонний способен заглянуть за нее. Я видела, что одна девушка все же может пробиться сквозь проклятье. Она станет особенной, словно тоже будет однажды отмечена божественной дланью, только с каким предназначением, мне не ясно. Однако рок смерти может не обойти даже ее. Отравивший древо явится сам и заберет молодую жену, когда меньше всего будете ждать. Род угаснет навсегда.
- Таисия, вы далеки от нашей веры, но обладаете даром, который нам сейчас необходим. Приезжайте в Общину, помогите найти преступника, который изводит девушек, и проведите отбор, чтобы Мирослав смог выбрать свой золотой цветок. Если в этот раз снова ничего не получится, то сын утратит право на получение божественной искры, и единая вера в старых богов никогда уже не возродится.
Тасю мало волновал славянский пантеон. Она верила в него не больше, чем в каких-либо других великих демиургов из иных религий, которых нынче было принято называть просто демонами. Каждый из них покровительствовал своей группе людей, что им поклонялась, призывала или пресмыкалась перед ними ради получения обычных материальных благ. Девушка никогда не хотела быть отданной подобной силе, потому что не желала терять свободы и право на выбор. Она могла с ними сотрудничать, но чтобы пожертвовать личной волей ради божественного покровительства – никогда.
Но сейчас род Братислава попал в беду, а Тася была доброй, умела сочувствовать чужому горю и обладала даром, который мог бы помочь. Вот так в итоге в скором времени девушка и оказалась в Общине.
Жизнь здесь текла размеренно и спокойно, по-деревенски. И одновременно не так. Местные жители сторонились гомона больших городов, обывательской суеты, пустых проблем. Но, вместе с тем, они не были ленивы, каждую возможную свободную минуту посвящая себя развитию Общины, точно за длительное время их судьбы сплелись в единый коллективный разум. У них сложилась своя личная маленькая семья, как внутренний мир, и большая, которую образовывали все без исключения селяне как огромный внешний славянский мир. Одно от другого было неотделимо. Но первое всегда приносилось в жертву последнему.
Селение оказалось застроено преимущественно деревянными домами: красивыми, из больших срубов, с резными ставнями и просторными крыльцами. Каждую постройку мастер снабжал вереницей магических знаков, взывавших к тому или иному божеству, чтобы защитить очаг. Прямо во дворах у некоторых стояли идолы, которым более всего поклонялась семья. Но основное ритуальное место находилось немного в отдалении ближе к опушке леса, где устраивались празднества и собирался совет общин.
Самым удивительным же был терем Братислава. Высокий, с множеством парапетов и балконов, огороженных то решеткой, то резными перилами, с длинным крыльцом и двумя башнями с сияющими позолотой куполами.
К дому главы Общины вела гравийная дорожка, которую обрамляли кусты шиповника, рядом же расстилалась зеленая поляна, полная луговых цветов. С башен открывался вид на всю округу: с центральной части на саму деревню, с противоположной стороны на протекавшую рядом речку и лес.