- Вы можете видеть пространства, которые недоступны глазу простого человека. Способны общаться с мертвыми и заглядывать глубоко в мир смерти.
- Что-то слишком много известно вам для первого дня знакомства.
- Отец не нарушал данного слова, он ничего не говорил мне про эти странные способности.
- Так, может, не у меня одной есть необычные таланты?
- Я далек от колдовства и, признаюсь честно, ведьм недолюбливаю. Им стоит держаться подальше, если не хотят беды.
- Это угроза? – Тася начинала сердиться.
- Просто предупреждение. Еще когда я был подростком мне на плече выбили звезду Сварога. Но это не просто татуировка на удачу. Они совершили целый обряд в день почитания верховного бога. Молитвы Общины были услышаны, и знак загорелся пламенем прямо на коже. С тех пор стоит подойти слишком близко ко мне или моей избраннице ведьме или колдуну, как их ждет наказание в виде священного костра, который возникнет из ниоткуда и сожжет заживо.
- Странно, что Братислав мог умолчать о подобном.
- Тут спорить не буду, - согласился молодой человек. – Но если я дам вам прикоснуться к прядям погибших избранниц, то кара воплотится в действие, потому что даже умерших хранит обряд.
- Значит, не ведьма и не колдун прокляли род, - заключила Тася.
- Это было очевидно, поэтому не знаю, зачем отец позвал вас. К тому же на нынешнем отборе все закончится.
- Почему вы так уверены?
- Род должен продолжиться. Так просто суждено. Если того не случится теперь, то уже не сбудется никогда. Поэтому кто бы каких препятствий ни строил, предназначение исполнится.
- Невероятно опасная самоуверенность, - не сдержалась Тася. – А если для того придется погибнуть еще многим девушкам? Неужто пожертвуете ими?
- Они знают, на что идут, - пожал плечами Мирослав. – Мы не делаем из происходящего тайны, а честно даем право сделать выбор. Впрочем, теперь у нас ведь есть вы, - он издевательски подмигнул.
- Что ж, видимо у меня два пути: либо найти злодея, либо остановить этот безумный отбор.
- Вот последнего я бы делать не советовал. Во-первых, потому что все равно ничего не получится. А во-вторых, потому что гнев Общины и богов будет ужасен и найдет в любой точке мира. Не думайте, будто достаточно уехать отсюда в свой большой город и затеряться в толпе. Месть придет, даже если сядете в самолет и улетите на другой конец земного шара. Мы живем вольно и в гармонии с природой. Но при всем остаемся к цивилизации гораздо ближе, чем то кажется.
- Если бы я боялась людского заблуждения и слепоты, то не была бы той, кем являюсь и не делала все то, что делаю. Те, кто нуждаются в помощи, приходят ко мне и получают ее, независимо от того, кому где-то там на стороне может не понравится спасение чьей-то жизни. Поэтому не нужно пытаться запугать гневом обезумевшей толпы. Я не сторонница вмешательства в судьбу тех, кто о том не просил. Нельзя оказать принудительную помощь и сделать тем счастливыми. Не бывает навязанного добра. Но порой приходится вмешаться, чтобы остановить явное зло. Что же до ваших богов, то я в них не верю и им не поклоняюсь. В мире много сил и явлений. Каждое имеет собственное название. Вы нарекаете их своими привычными именами, другие народы иными. Но все это только обличие возможных энергий, через которое людям удобно к ним обращаться. Они мне не хозяева. Я сама решаю с кем стоит вступать в контакт, а с кем нет.
- И все же эти явления, как вы их называете, сильнее вас, Таисия. Не бросайте вызов богам. Отсутствие веры в них не делает тех несуществующими.
- Я не дам девушкам погибнуть ради какого-то сомнительного предназначения, пусть и божественного.
Она больше не желала продолжать этого диалога, поэтому просто развернулась и направилась к выходу. Гостья ожидала, что сын Братислава попытается ее остановить, будет возражать, потребует немедленного отъезда, последуют новые угрозы. Но он просто молча смотрел вслед, размышляя о чем-то своем.
Тася не обернулась. С каждым шагом она сдерживала себя, чтобы не побежать, желая как можно скорее покинуть терем, оказавшись подальше от молодого человека. Девушку потрясло, с какой легкостью ее обманул тот, кто так просил о помощи. И еще больше столь откровенно безразличное открытие истины.