Я в это не верил. Это было антинаучно, и все высказывания моих коллег про заговор АО «Заслон» с инопланетными формами жизни я пропускал мимо ушей. Кто-то считал, что это место – чудовищный эксперимент внеземной расы по созданию живых планет, а мы всего лишь подношение для них. Непонимание и страх перед неизвестностью отравляло людские рассудки. Многие начали медленно сходить с ума. Спустя какое-то время к проблемам добавилась ещё одна. Большая часть запасов еды оказалась непригодна для употребления в пищу. Из-за того, что почти вся еда находилась в специальных вакуумных пакетах, подавляющая их часть полопалась при длительном терминальном воздействии. Какую-то часть удалось сохранить, но это было ничто для оставшегося количества выживших.
Запасов еды, привезённых с собой, должно было хватить ровно на год жизни. Десять тысяч людей могли существовать на этой планете целый год, не переживая о пропитании. Сейчас же, когда нас осталась лишь горстка, не превышающая и тысячу поселенцев, запасы еды сократились до объема на пару месяцев. Это было ничтожно мало, особенно учитывая тот факт, что все посевы оказались уничтожены. Само собой, оставались семена, но времени на их выращивание у нас попросту не было. Мы бы умерли раньше, прежде чем ростки успели прорасти. И это не говоря о том, что урожая ждать пришлось бы как минимум полгода. Да и многие среди выживших были уверены, что высаживать семена не стоит. Самые искушённые считали, что планета вновь попытается нас уничтожить, если мы предпримем попытку это провернуть.
Оставались и те, кто не верил в глупую теорию о живой планете. Выжившие разделились на две группы. Вскоре это породило настоящее цунами ужасных событий, из-за которых я решил покинуть бункер своего дивизиона. Страх постепенно заполнял людские сердца, и от этого они становились весьма раздражёнными, начинали мыслить иррационально. Последней каплей для меня стало убийство агронома, пожелавшего в тайне посадить семена. Его поймали раньше, чем он смог выбраться на поверхность, и специалист был казнён у всех на глазах. Озверевшие от страха буквально отрезали ему голову плазменным резаком. Поняв, что дело пахнет жареным, я дождался ночи, собрал провизии на два месяца и украл вездеход, на котором отправился в сторону других бункеров, связь с которыми не удалось наладить. Мы посчитали жившие там дивизионы погибшими, и на то были свои основания.
Я надеялся, что смогу найти там дополнительную провизию и протянуть подольше. Одиночество пугало, но ещё больше я страшился обезумевших людей, способных на ужасные выходки. Жизнь я любил и оставлять её в чужих руках не желал. Я был готов провести остаток своих дней в одиночестве, будучи уверенным, что моя жизнь подвластна лишь мне. Спасения от компании ждать не приходилось. Следующий сеанс связи планировался лишь через полгода, а до этого срока ещё нужно было дожить. К сожалению, у нас не было возможностей связаться с ними раньше.
До первого бункера я добрался без проблем. Выживших там я не нашёл, как и припасов. Вся еда была подчистую уничтожена и непригодна в пищу. Да и остаться здесь надолго я не мог. В бункере стоял невыносимый запах от разлагающихся трупов. Конечно, я бы мог всё время ходить по нему в скафандре, но такая жизнь мне претила. Зарядив вездеход, я направился к следующим бункерам, но везде меня ждала одна и та же картина.
За полторы недели я объехал их все и ни в одном из бункеров не смог найти ни выживших, ни припасов. Единственное, что было мне полезно, это запасы воды и аккумуляторные батареи для вездехода. Куда двигаться дальше я не знал. Все бункеры были непригодны для жизни из-за ужасного запаха, да и атмосфера в них царила ужасная. Возвращаться назад на базу своего дивизиона я не желал. Да и этот шаг мог стать для меня фатальным, ведь я украл не только вездеход, но и часть пищи. Как пить дать, меня бы там казнили без суда и следствия.
Хоть я и поглядывал иногда на свой плазменный резак, но всё же не поддавался крамольным мыслям о суициде и решил не сдаваться. Я желал сделать всё возможное, чтобы продлить свою и без того короткую жизнь. С этими мыслями отправился скитаться по планете на вездеходе, в надежде найти нечто, что могло помочь бы мне выжить. Как и любой другой человек, цепляющийся за жизнь, я надеялся на чудо.