— За оформление таких быстрых контрактов мы берем десять процентов от стоимости покупки. Вы вправе не согласиться с нашими расценками, но тогда процедура затянется, — предупредил он Теренса.
Сказанное ему Теренс перелопачивал и так, и этак в своем мозгу. Тринадцать тысяч и двести девяносто пять фунтов комиссионных. Величина комиссионных действовала ему на нервы.
Но если дело сорвется, он потеряет гораздо больше. Не достойнее ли пережить такую потерю, подобно истинному джентльмену, у которого вытащили кошелек? При его аппетите хватит и остального. Эта мысль привела его в уравновешенное состояние.
Дома в почтовом ящике его ожидало письмо. Первое письмо от Фреды. Он узнал ее почерк
«Дорогой Терри!»
Обращение выглядело зловеще. Хотя он раньше никогда не получал писем от Фреды, он ждал обычного «моего любимого барашка».
Он стремительно прочитал письмо, в страхе, что она извещает его о своем возвращении. Но там ничего про это не говорилось.
Не очень-то она распространялась, что конкретно поделывает, зато на двух страницах описывала, как она счастлива, и в этих излияниях довольно часто проскальзывало имя какого-то Энтони.
Кто такой этот Энтони, объяснялось кратко в самом конце письма:
«Мой старый друг, которого я знала еще до своего замужества. Мы потеряли друг друга из виду много лет назад. У него здесь свой дом…»
Теренс сразу же просчитал ситуацию. Вот почему Фреда сорвалась с места и полетела туда! Получила весточку, возможно, даже приглашение от этого Энтони. Богатый старикашка, вот он кто! «Деньги тянутся к деньгам» — подумал Теренс. Очень похоже, что она готова выйти замуж за этого Энтони.
Письмо расстроило его. Фреда ясно дала понять, что ей безразлично его будущее. Весь тон послания был таков, будто она пишет сторожу:
«Отопительную систему следует отремонтировать к Рождеству, но предварительно подвергнуть тщательному осмотру. Позвони на фирму и договорись на определенное число; у меня с ними заключен контракт, так что тебе не надо беспокоиться об оплате».
Последняя фраза немного подняла его настроение. Значит, она пока не собирается возвращаться и совать свой нос куда не следует. Если б он только мог управлять своими нервами, сохранять хладнокровие, то и незачем ему торопиться, исчезать, теряя тринадцать тысяч фунтов, раз у него есть время в запасе.
Он позвонил в офис «Стейнера и Уальдвуда», чтобы сообщить Сойеру имя своего поверенного. В беседе выяснилось, что в обычных обстоятельствах они берут всего лишь три процента комиссионных.
Приятной новостью было то, что мистер и миссис Голдшмидт готовы приобрести дом 5 по Спринг-клоуз, не дожидаясь продажи своего прежнего дома.
— Вопрос о цепочке не встает, — сказал Сойер.
— Цепочке? — переспросил Теренс.
— Это означает, что мистер и миссис Голдшмидт не ставят условием покупки вашего дома предварительную продажу их собственного.
— Я понял. Великолепно. Просто замечательно!
Казалось, что появился повод отпраздновать такое событие. Теренс стал серьезно подумывать о продаже облигаций внутреннего займа, принадлежавших покойному Джону Говарду Фиппсу. Он был уверен, что способен в совершенстве подделывать его подпись. А ему нужно было подписаться лишь на одном бланке. Он узнал, что даже нет необходимости лично присутствовать в конторе для сверки подписей.
А пока на данный момент он имеет полное право промотать очередное пособие по безработице. Он позвонил Терезе и пригласил ее в кино. Они отправились в новейший кинотеатр на Холме и вернулись на Спрингклоуз вскоре после десяти. Впервые он воспользовался машиной Фреды в ее отсутствие. Теренс не сомневался, что вскоре станет обладателем не менее высококлассного автомобиля.
Он отметил, что машина застоялась, и требовалось хорошенько погонять ее, чтобы подзарядить аккумулятор. Он снова загнал машину в гараж, и они вошли в дом через заднюю дверь.
Тереза спросила, можно ли ей принять ванну? Роскошная ванная комната Фреды напомнила ей фото, виденное в последнем номере журнала «Дом и сад», когда она томилась в приемной зубного врача.
Теренс подошел к окну спальни и опустил занавеску из черного шелка с китайской вышивкой. Он не из скромности или стыдливости не включил свет, прежде чем отгородился от внешнего мира. Ему не хотелось привлекать внимание соседей. Вид голой парочки в спальне Фреды вряд ли приведет к немедленному звонку кого-то из соседей в офис «Стейнера и Уальдвуда» и не смешает всю игру, но вызовет подозрения насчет его поведения, что в данный момент — если цитировать Сойера — «крайне нежелательно».
Но кое-что слегка испортило приподнятое настроение Терри.
Задергивая занавески, он успел заметить, что под аркой, которая служила входом на Спринг-клоуз, стоит мужчина. Теренс мог видеть его вполне отчетливо в свете причудливых, сделанных под старинные каретные фонари, ламп.
Мужчина был молод, очень молод, совсем юнец.
Не имея склонности поддаваться беспричинной панике, Теренс, однако, сразу проникся убеждением, что юноша находится в арке не просто так, а интересуется именно домом номер 5 по Спринг-клоуз.
Он был высок, темноволос, красив особой грубоватой красотой, одет в джинсы, кожаную куртку и свитер с высоким горлом. Так мог одеться констебль, желающий выдать себя за обычного прогуливающегося юнца.
Теренс знал, что незнакомец не имел возможности разглядеть его, однако не отрывал глаз от затемненного окна.
Что ему здесь надо? Неужели полиция что-то унюхала, как-то узнала о планах Терри? Откуда, каким образом? «Нотариус…» — подумал Терри, и его сразу бросило в пот.
Возможно, нотариус лично знал Джона Фиппса. Или даже был его другом.
Теренс облокотился о прикроватный столик, доставая оттуда валиум. Он проглотил разом две таблетки. Его раздражало, что Тереза так долго плещется в ванне.
Но почему полиция следит за домом? Почему бы им просто не войти и не арестовать его?
Ему пришло в голову, что тот человек в арке как раз и собирается это сделать, но думает, что Теренс еще не вернулся.
Скоро Теренс узнает, как обстоит дело. Он должен узнать.
Какое преступление, в конце концов, он совершил? Никакое. Он еще ничего не подписал. Он скажет, что приходится Фреде кузеном и она поручила ему продать дом в свое отсутствие.
А если они спросят ее, Фреда его не предаст. Она может возненавидеть его, облить презрением, прогнать с глаз долой, но никогда не выдаст полиции.
Теренс глубоко вздохнул, ощущая благотворное действие принятых таблеток, щелкнул выключателем, зажигая верхний свет.
Тереза вышла из ванной, распространяя волны ароматов самых дорогих духов из запасов Фреды. Но ее запах, как и ее нагота, не возымели никакого эффекта. Желание у Теренса пропало. Он только надеялся, что с божьей помощью его потенция восстановится.
Настала его очередь идти в ванную.
Он почистил зубы. Потом взобрался на край биде и выглянул в окошко. Улица была пуста, только чья-то белая кошка попалась ему на глаза. Молодой мужчина, видимо, удалился.
В слабом свете лампы над крыльцом Эдвард выглядел бледным и изрядно похудевшим. Он вошел молча, как будто его специально ждали.
И вдруг, когда он разматывал длинный шарф и вешал на крючок пальто, Бенет осознала, что в действительности его приход не случайность, а давно подготовлен. Эдвард, наверное, был в числе тех анонимных собеседников Мопсы, которым один бог знает что она говорила.
Конечно, Мопса приглашала его. Это была ее заветная мечта — увидеть их поженившимися, несмотря на несовместимость характеров, разницу в чувствах, испытываемых друг к другу, и все ради какой-то иллюзорной благопристойности и… ради Джеймса, которого уже нет на свете.
— Полагаю, что моя мать приглашала тебя сюда?
— Она сказала, что это ты меня приглашаешь.
— Эдвард, опомнись. Такого не могло быть.
— Ты была больна, не вставала с постели, когда я звонил. Она сказала, что ты будешь рада видеть меня.