Маги за столом недоумённо перешёптываются, члены Совета оглядываются явно в замешательстве — им передаётся настроение Вивиан. В священной «Книге Древних» ясно сказано: использовать чужую языческую магию строго запрещено.
Маг Грир с отвращением на лице отодвигается от камней с рунами, дёргая чёрной бородой.
— Магия ной нечиста, — заявляет он.
— Нельзя смешивать нашу волшебную силу с чужими заклинаниями, нельзя рисковать, — поддакивает пожилой маг Сноуден, искренне негодуя.
— Мы ничего не смешиваем, — сообщает Фогель. Скользя пристальным взглядом от одного члена Совета к другому, он крепче сжимает сильными пальцами серую волшебную палочку. — Мы поглощаем.
Фогель по очереди касается камней кончиком палочки, и Вивиан отшатывается от стола, удивлённо хлопая ресницами: синеватое свечение над каждым камнем втягивается в волшебную палочку Фогеля, а руны темнеют, наполняются пульсирующей тёмной материей, и над ними медленно поднимаются колечки густого серого дыма.
— Язычники знают толк в магии, — задумчиво произносит Фогель, рассматривая тонкую струйку дыма у кончика своей волшебной палочки. — Они умеют строить порталы, владеют силой рун — слишком долго они использовали эти преимущества против нас. Вся магия должна принадлежать гарднерийцам. Только мы с волшебной силой в руках можем исполнить волю Древнейшего. Значит, и владеть магией должны только мы. Всей магией. Безраздельно.
Фогель запрокидывает голову и сосредотачивает взгляд на люстре, перевёрнутом дереве, — в ветвях вдруг слышится шелест крыльев, и на плечо верховному магу слетает прятавшаяся где-то под потолком тёмная птица.
Все члены Совета, и Вивиан вместе с ними, ахают при виде пернатого гостя одновременно с восхищением и отвращением.
Птица напоминает ворона, однако на её голове, над клювом, расположены несколько глаз неопределённого серого цвета с отсветами грядущей бури.
А вот глаз в самом центре птичьей головы другой.
Он особенный, того же пронзительного зелёного оттенка, что и глаза Фогеля.
— Что это за волшебство? — встревоженно шепчет маг Гаффни.
Дым, серой тенью поднимающийся над рунами, скрывает грудь птицы, её крылья и темя.
Фогель и птица одновременно поворачиваются к магу Гаффни. В этой синхронности движений есть что-то страшное, и Вивиан пробивает озноб.
— Рунический глаз, — спокойно сообщает Фогель.
«Он видит не только своими глазами, но и зелёным глазом птицы», — ошеломлённо понимает Вивиан.
— А зачем этой… твари столько глаз? — с непреходящим отвращением осведомляется маг Грир, сам не в силах отвести взгляда от птицы.
Фогель и многоглазый ворон без промедления поворачиваются к спросившему, и Вивиан снова вздрагивает как от порыва ледяного ветра.
— Таковы результаты усвоенной мною магии, — отвечает Фогель.
Члены Совета недовольно переговариваются.
— Есть ли другие изменённые птицы? — интересуется маг Грир.
— Пока только эта, — холодно вздёрнув подбородок, отвечает Фогель. Птица перелетает на плечо Маврика Гласса, и юный маг, сохраняющий безмятежное спокойствие, многозначительно улыбается. — Пока! — повторяет Фогель, прозрачно намекая членам Совета на возможные перемены в будущем.
— Рунический шпион, — ошарашенно выдыхает маг Сноуден и устремляет на Фогеля почтительный взгляд.
— Это явное военное преимущество, — благоговейно делится своим мнением маг-жрец Алфекс. — Древнейший одарил нас своей милостью.
Вивиан окидывает взглядом кошмарную птицу и серую волшебную палочку Фогеля: «Разве это не опасная магия, от которой стоит держаться подальше? Первобытное волшебство, сила слишком уродливая, искажённая, попросту неправильная…
Эту магию нельзя подчинить».
Однако следом за первой мыслью рождается другая.
«Что, если эта сила попадёт в руки Исчадий Зла?»
«О нет, — мысленно убеждает себя Вивиан, отгоняя страх перед тёмной магией. — Фогель прав. Конечно, как же иначе. Гарднерийцам необходимо узнать всё, научиться управлять всей магией, волшебством всех земель. Потому что гарднерийцы — избранные, путь им указывает слово Древнейшего».
— Показать Совету ещё кое-что, ваша светлость? — почтительно спрашивает Маврик Гласс.
Фогель отвечает коротким кивком, и Маврик довольно усмехается. Он вынимает другой камень и даёт членам Совета внимательно его рассмотреть. На тёмном овальном камне чернеет другая руна, сложная, многослойная, и её дымные отражения медленно поворачиваются над камнем, будто хлопья густого тумана.