Спэрроу в последний раз оглядывается через плечо на притихший остров, выискивая тени шагающих охранников, прислушиваясь, не принесёт ли ветер других звуков, кроме бесконечного шума волн и барабанной дроби дождя по песку. Так и не услышав и не увидев ничего подозрительного, Спэрроу подбирает юбку и накрепко подвязывает подол поясом. Она упорно толкает лодку к воде, а потом — как можно дальше от берега, и, лишь когда вода доходит ей до середины бёдер, Спэрроу переваливается через борт. Эффри предусмотрительно отодвигается к противоположному борту, чтобы сохранить равновесие. Оказавшись в лодке, девушка хватает вёсла и неистово начинает грести к материку.
Лишь когда до Гарднерии остаётся половина пути, Спэрроу останавливается передохнуть. Будто смилостивившись над беглецами, дождь и ветер стихают, и море лишь слегка покачивает лодку. Тяжело дыша, Спэрроу слизывает с губ капли дождя, руки и плечи горят огнём — грести против течения тяжело. Волны упрямо пытаются нести их лодчонку на юг, сбивают с курса, тянут в опасные водовороты южного Волтийского моря.
Промокшая до костей девушка дрожит и встревоженно оглядывается на Эффри: одеяло, в которое закутан ребёнок, промокло — постарались и дождь, и морские брызги, малыш стучит от холода зубами. Похоже, уже простыл.
— А в землях Ной мне можно будет стать самим собой? — спрашивает Эффри. Этот вопрос он никогда не устаёт задавать.
— Да, можно, — уверенно отвечает Спэрроу. — Там ты будешь самим собой.
Там — но не здесь. Сейчас Эффри носит девичьи платья, потому что мальчику его племени в Гарднерии один приговор — смерть. Мальчики-уриски обладают геомантией, магией земли и камней, а потому слишком опасны для обитателей Западных земель.
Спэрроу оглядывается назад, на острова Фей, балансируя в скачущей по волнам лодке, которую то и дело освещают вспышки молний. С такого расстояния острова напоминают спящее морское чудовище, прикорнувшее посреди моря. Девушка возвращается взглядом к материку, огромной массе тёмной земли — эта суша лежит между ними и Восточными землями, куда они так стремятся.
В своём воображении Спэрроу рисует большую лодку с удобной каютой, которая плывёт где-то в восточных водах. У Эффри удобная кровать и тёплые одеяла. Мягкие, пушистые, в которые так приятно кутаться. У них много еды. И книг. И всё, что нужно портнихе, — швейная машинка, ткани, нити и иглы, и всё аккуратно убрано в ящики.
А больше ей ничего на свете и не нужно. Работать портнихой, чтобы платили за честный труд, жить в собственном доме или даже на маленькой лодке в тепле и уюте в Восточных землях.
С таким же успехом можно желать хоть дворец на вершине горы — этот жестокий мир желаний не исполняет.
И всё же сейчас, между приоткрывшимися на мгновение челюстями темницы-Гарднерии, Спэрроу наслаждается свободой. Тилор далеко. Нет рядом и охранников-гарднерийцев. Никто ей не угрожает.
Свобода.
Из-под одеяла, в которое закутан Эффри, выглядывает маленькая змеиная головка, белая, на тонкой шейке. Взгляд узких красных глаз устремляется на Спэрроу, и она тут же забывает о призрачной свободе и безопасности.
— О нет! — охает она, отодвигаясь от Эффри. — Только не говори, что ты украл дракона!
Драконьи глаза прищурены, на его почти белой, цвета слоновой кости, голове мерцают короткие рожки. На морде рептилии виднеются кровавые следы, а на шее вспыхивает тёмно-зелёными рунами гарднерийский металлический ошейник. Наложить такое руническое заклятие стоит недёшево.
Выходит, дракон принадлежит очень состоятельным магам.
Дрожащие губы Эффри складываются в упрямую линию.
— Иначе было нельзя. Я его спас. Хозяева запускали его к большим драконам как приманку. У него никого нет. Только я.
Дракон утопает в складках одеяла, настороженно поглядывая рубиново-алыми глазами на Спэрроу.
— Если снять с него ошейник, он вырастет. У тебя в руках настоящий огромный дракон! — восклицает Спэрроу, узнав рунический воротник, который не даёт животным расти. — Эффри… это опасная игрушка. Маги платят большие деньги за любых, даже самых маленьких драконов. — Её вдруг охватывает страх. — Если нас поймают с этим драконом…
— Его никто не найдёт, — упрямо заявляет Эффри и крепче прижимает к себе друга. — Я его спрячу. А когда у него заживёт крыло, он сможет летать.
— Это лунный дракон, — борясь с накатившим головокружением, вздыхает Спэрроу. — Говорят, они приносят несчастье. Потому-то вороны и запускают их к другим драконам как приманку.
Эффри обнимает белого дракона, пряча его от дождя и вновь загрохотавшего грома.