Ему сделалось дурно. На него наступала чернота. Он терял сознание. Но ведь, кроме сознания, у него ничего не было! Он попросту исчезал! Мысли путались, мир таял в темной дымке. Его снова поглощала тьма. Ему попросту не хватало пространства, слишком мал оказался сервер, куда его заманил чужой, чтобы вместить в себе человеческое сознание.
Он умирал. Снова умирал, уже во второй раз.
Правда, теперь не было никаких жизненных функций — только сознание. Так что правильнее было бы сказать, что он исчезал, а не умирал. Мир стремительно сужался, все уходило в бездонную черноту, в одну пульсирующую абсолютно черную точку. Точка становилась все меньше и меньше. Джек изо всех сил цеплялся за остатки признаков мира, но все исчезало с катастрофической быстротой, и скоро не осталось ничего, за что можно было бы ухватиться, с чего можно начать отсчет. Ничего, только он. Мысли остановились, поскольку мыслить было не о чем. Больше ничего не было, функционирование сознания остановилось.
Джек не знал, сколько так продолжалось — одна точка пространства, одна застывшая мысль. Может, минула секунда, может — вечность, а может, все началось еще до того, как успело закончиться.
По всей Сети, со всего неисчислимого количества серверов, подключенных к ней, по проводам и радиоволнам, неслись друг к другу биты, байты, просто электромагнитные импульсы. Повинуясь какой-то неведомой воле, какому-то неизвестному процессу, эти ничего не значащие кусочки информации сливались воедино, снова разбивались, копировались, отсылались, стирались и воссоздавались вновь. Началось резервное копирование данных.
Потом, когда резервное копирование завершилось, безмерно малая абсолютно черная точка вспыхнула ярким огнем, внезапно стала расширяться, мгновенно поглотив все мыслимое пространство, и разразилась оглушительным взрывом. Большой взрыв свершился, вселенная разума была воссоздана.
Джек очнулся в Сети. Насти рядом не было. Это было странно — он не помнил, как они попрощались.
51. 30 марта. Здание «Мацушита электрикc». Другая Сеть
Уже давно был день, но вокруг, и в коридорах, и в офисах, царила тишина, которой здесь не было, наверное, никогда. Никто так и не пришел. Во всем здании суетились только где-то внизу. Очень далеко отсюда, глубоко под землей. Там что-то случилось, и все страшно переживали. Джордж это отчетливо чувствовал, но ему было все равно. О нем там никто не вспоминал. Часть переживала за какого-то другого человека, часть за себя, испытывая сильную неуверенность в собственном будущем. Но это все их людская суета. Джорджа это не касалось.
После того как он все-таки поел, выпотрошив холодильник и найдя в нем упаковки полуфабрикатов, которые пришлось съесть в исходном виде — электричество так и не включили, Джордж поднялся к себе на семьдесят второй. Там он и находился с тех пор.
Он сильно изменился за эти дни. Теперь это не был упитанный, немного обрюзгший мужчина средних лет с быстрыми пытливыми глазами и повадками хронического неудачника. Нет, теперь прямо на полу разоренной лаборатории биософтов сидел осунувшийся, изрядно похудевший человек в мятой изодранной одежде, с буро-коричневой кожей, слезящимися, бессмысленно пялящимися на пустую стену напротив красными глазами. Его губы были приоткрыты, из уголка рта белесой нитью медленно стекала струйка слюны. Волосы, свалявшиеся за эти дни в грязные короткие дреды, торчали во все стороны, местами они были выдраны, там сиреневыми пятнами блестел лысый череп. Во всем его облике не было и намека на былую суетность и вечное ожидание неудачи. Теперь он был предельно уверенным в себе и предельно безразличным к внешнему миру существом. Большой и указательный пальцы его правой руки медленно вращались, перекатывая белую остроносую пулю. Ту самую, что остановила свой полет, повинуясь воле этого человека.
Джорджу было хорошо. Теперь он с Древом был единым целым. Теперь они вместе порождали Голос. Они пели в унисон. Их мысли текли быстро и гладко, идеи рождались одна за другой. Теперь они знали все. Их знания слились в единое целое. Джордж был Древом, и Древо было Джорджем.
И с ними был еще кто-то третий. Джордж не мог понять, кто это. Что-то очень знакомое было в третьем разуме, объединившемся с ними в единую сеть, только он никак не мог понять — что. Этот третий, надо сказать, умом не блистал и большого вклада в мощь коллективного сознания не делал. Но все же он добавлял в их союз какой-то уют и тепло. С ним тоже было хорошо.