Если бы я мог, я не задумываясь, с чистой совестью уничтожил бы их логово вместе с их планетой-матерью, родившей таких ублюдков. Да что там планету, всю Галактику, если бы это было возможно! Это страшная зараза космоса! Что, если они придут и на мою планету?
Платформы начали тормозить. Лес был рядом.
Сергей посмотрел на часы. Эти часы вместе с его старой одеждой, охотничьим ножом и карабином он нашел на складе концлагеря. До восхода спутника оставалось десять минут. Успели, но надо было торопиться.
Уничтожив платформы, люди углубились в лес. Впереди шел отряд проводников, за ним цепочкой – остальные.
Прошло часа два. Двигаться было трудно, особенно впередиидущим и женщинам. Наконец деревья стали редеть, и беглецы выступили на обширную поляну, где решено было сделать первый привал. С момента захвата женского лагеря прошло всего четыре часа. Сергей мысленно поздравил себя с оперативностью.
Где-то вдали, заглушенные пространством, послышались взрывы. Это свистуны запоздало обстреливали лагерь и окружающую его местность.
Только сейчас Сергей почувствовал, как он устал. Он опустился на траву и лег на спину, положив голову на руки. Пока Гор и его помощники раздавали людям прихваченные в лагере пакеты с пищей, он решил немного отдохнуть. Только сейчас, когда напряжение спало, он подумал о возвращении домой через известный Гору Проход, но тут же отогнал от себя эту мысль. Пока не будет уничтожена команда космического корабля, он не имеет морального права покидать своих новых друзей, даже, если эта борьба займет годы. Ольгу можно будет поставить в известность, послав через Проход к ней кого-нибудь из элиан. Надо настраивать себя, решил он, на длительное пребывание здесь. А вдруг Проход исчезнет? Ему стало не по себе. Сколько он ни пытался найти научное объяснение возникновению Прохода, ему это не удавалось. Напряженная психически атмосфера лагерной жизни как-то приглушила в нем все остальное, что не было связано с планами побега и восстания. Теперь мысли, волна за волной, нахлынули на него. Невероятность случившегося с ним приключения только сейчас полностью дошла до его сознания. "Такое могло случиться, – думал он, – только на страницах научно-фантастического романа конца XX столетия, когда писатели-фантасты обращались с пространством и временем как им заблагорассудится".
Он забывал, что его четкие теоретические выводы по многомерности времени и многомерности каждого измерения привели бы в замешательство любого самого смелого фантаста того времени. Имея все качества лидера, он никогда не стремился к этому, а если становился им, то вынужденно, под давлением обстоятельств. Когда же вынудившая его к этому обстановка менялась, он отходил в сторону, охотно уступая лидерство другому. Будучи великодушным и по сути добрым, он становился жестоким, когда видел явное зло, и не успокаивался до тех пор, пока не уничтожал это зло и его источник, ни на минуту не колеблясь в выборе самых действенных средств, проявляя при этом исключительную быстроту действия и холодную рациональность. В других же случаях он охотно шел на компромисс и уступки, ничуть не заботясь о своей личной выгоде или интересах.
Эти свойства его характера нравились женщинам. Женщина каким-то шестым чувством безошибочно угадывает в человеке настоящего мужчину. Повелительный зов инстинкта, отработанный тысячелетиями эволюции, бросает ее в его объятия, руководствуясь какой-то высшей рациональностью, необъяснимой обычной человеческой логикой. Эта вечная загадка чувства будет всегда удивлять, восхищать, но никогда и никем не сможет быть объяснена, ибо разум человека недостаточно совершенен, чтобы понять и объяснить ее своими обычными категориями. Всякий рационализм в этом отношении, а тем более попытки анализа неизбежно приводят к драматизму, можно сказать, к поломке тонкого механизма чувств при помощи вмешательства грубого инструмента.
Сергей это понимал. И может быть, именно это так нравилось в нем женщинам. Что касается его самого, то его восхищение прекрасным никогда не сопровождалось элементами драматизма, который был чужд ему по самой своей природе, поскольку содержал в себе элементы насилия. А насилие, как ничто другое, вызывало у него чувство отвращения и ненависти.
Его отношения с женщинами были всегда светлыми и радостными, лишенными навязчивости, зависти и ревности.
Находясь на острове и не видя других женщин, кроме своей жены, Сергей как-то и не думал о них. Никогда ему в голову не приходила мысль о том, что, кроме Ольги, его жены, у него может быть другая женщина. Он любил Ольгу и продолжал ее любить сейчас. В то же время он не мог не признаться самому себе, что восхищается стройными точеными телами юных элианок, освобожденных сегодня из карантинного отделения женского концлагеря. Особенно привлекала его внимание высокая темноволосая девушка с большими темными, чуть продолговатыми глазами. Ее слегка вьющиеся волосы, перехваченные на лбу белой лентой, свободно спадали на спину. Одета она, как и все ее подруги, в короткую, не доходящую до колен тунику. Длинные стройные ноги перехвачены ремешками легких сандалий. По земным меркам она была удивительно красива, но и здесь, среди своих подруг, таких же юных и прекрасных, как и весь народ Элии, несколько выделялась утонченным благородством черт лица и линий тела.
Солнце постепенно приближалось к зениту. Люди уже достаточно отдохнули, и многие из них рассыпались по поляне и лесу в поисках ягод, грибов и другой пищи. Сергею вскоре принесли несколько пригоршней ярко-красной, сочной и душистой ягоды, напоминающей по вкусу и запаху землянику. Он с большим удовольствием поел. После длительного периода пресной лагерной пищи ягоды показались ему просто божественными.
Он поискал глазами Гора и увидел его в окружении целой толпы прекрасных элианок, которые ему что-то возбужденно доказывали. Гор пожимал плечами, разводил руками, бросая временами взгляд на Сергея. Тот сделал вид, что полностью поглощен земляникой, но с интересом украдкой стал наблюдать за своим другом и толпою девушек. Среди них Сергей заметил стоящую несколько поодаль свою темноволосую незнакомку. Она не принимала участия в общем споре и, казалось, была чем-то смущена.