– Увы! Есть обстоятельства, которые даже наша техника не может пока преодолеть. До свидания.
– Опять через три года, – горько усмехнулся Сергей.
Но экран уже погас.
Сергей полностью погрузился в работу. Несколько дней он читал найденные в шкафу книги. "Странно, – думал он, – как я их раньше не заметил".
Необыкновенные, никогда раньше не испытанные приливы сил и энергии, воображения привели к какому-то особому состоянию его организма. Сознание было предельно ясное и в то же время как бы затуманенное. Время исчезло, оно скрутилось в клубок и одновременно было растянуто до бесконечности. Работа доставляла то крайнее наслаждение, знакомое только немногим, в сравнении с которым все другие, известные человеку наслаждения представляются мелкими, не заслуживающими внимания. Строки уравнений, выводов, казалось, сами ложились на бумагу. В статье профессора Сытникова он нашел ссылку на свою студенческую работу и с удивлением узнал, что его считают основоположником современной теории времени. Идея, пришедшая ему в юности, казалась теперь наивной, но продолжала будить воображение.
Что, если идти дальше? Волнообразность… Да, конечно… Переход в противофазу… Но если это так, то пульсация Вселенной – только отражение этой волнообразности… Тогда в точке экстремума… постой… А если, если все другие измерения тоже имеют волнообразную функцию… Совпадение экстремумов… Ну, конечно. Тогда вся Вселенная вмещается в размеры атома… и никакого нарушения… второго начала…
Выходит, мы не можем знать, в какой фазе времени мы находимся и расширяется ли Вселенная или сужается. Для наших чувств и наших приборов она только расширяется. В любом случае мы видим только рост энтропии… Так, если пойти дальше… Нет, этого быть не может, потому что быть не может… Многомерность времени! Бред!
Сергей встал из-за стола, сложил разбросанные на нем листки бумаги и вышел на веранду, забыв выключить компьютер.
– Доброе утро, – Ольга шла к нему с дымящейся чашкой кофе.
Сергей только сейчас заметил, что наступило утро. Легкий туман окутывал стволы деревьев. Воздух был свеж и прохладен. Машинально выпив кофе и поцеловав Ольгу, все еще во власти возбуждения, Сергей спустился с крыльца и подошел к берегу озера. Туман клубился на его гладкой поверхности. На противоположном берегу стволы сосен были не видны, и только их вершины четко обозначались на фоне голубого неба.
Сергей постоял немного на берегу, всматриваясь зачем-то в противоположный берег. Сзади послышались легкие шажки. К берегу спускалась Оленька. В руках она несла удочки и банку с червями.
– Папа, поедем на рыбалку. Я уже вчера червей накопала. Посмотри, какие жирные! – она протянула ему банку с червями.
– Поздновато вроде!
– Ну, немножко. Пожалуйста, – стала просить Оленька.
Ей шел третий год, но по своему развитию она не уступала пяти-шестилетней девочке. Сергей в этом году впервые взял ее с собой на лодку. Девчушке так понравилась рыбалка, что она с нетерпением ждала, когда отец возьмет ее снова.
К ним подошла Ольга. Она несла теплые куртки дочери и Сергею.
– Оденьтесь, – категорически потребовала она. – На озере прохладно. Еще простудитесь. Возись с вами потом! – это уже звучало притворно-сердито.
Они покорно натянули куртки. Сергей взял у дочери короткие зимние удочки с катушками лески, на конце каждой была небольшая пружинка – сторожок. При клеве эта пружинка сгибалась, каждый раз по-своему, в зависимости от того, какая рыба сидела на крючке. В озере водилось много лещей и угрей.
Сергей оттолкнул лодку, на корме которой уже сидела Оленька и хлопала от радости в ладошки, и направил ее к прикормленному месту, обозначенному белым буйком из пенопласта.
Бросив якоря, он установил удочки и стал ждать. Вскоре сторожок на одной из них медленно стал сгибаться, затем выпрямился. Сергей резко подсек и почувствовал знакомую вибрирующую тяжесть – источник вечного рыбацкого волнения, когда чувствуешь, что там, в глубине, на крючке сидит крупная рыба. Сергей отбросил удочку, и перебирая руками леску, сбрасывая ее в воду, осторожно, но достаточно быстро стал вытягивать рыбу. Вскоре сквозь прозрачную воду можно было увидеть идущего громадного, килограммов на пять, леща. Когда лещ уже был почти на поверхности, Сергей перебросил леску в левую руку, взяв правой подсак и дождавшись, когда лещ, выйдя на поверхность, глотнет воздуха и, одурев от него, начнет ложиться на бок, быстрым движением подвел подсак и вбросил рыбу в лодку.
– С приездом! – подражая отцу, крикнула Оленька. Так всегда почему-то говорил Сергей, вытягивая крупную рыбу.
Лещ, придя в себя, начал буянить в лодке и весь покрылся слизью. Сергей затолкал его в рюкзак. Слизь леща, знал Сергей, попадая в воду, является сигналом тревоги для других в стае, и уже тогда клева не жди.
– Не вытирай руки о штаны. Мама будет ругаться, – назидательно сказала Оленька. – На, – протянула ему полотенце, – возьми.
"Почему маленькие девочки такие глубокомысленные? – подумал Сергей. – Может быть, потому, что весь запас расходуется в детском возрасте?" – внутренне усмехнулся он. Однако послушно вытер руки протянутым дочерью полотенцем.
Поймав еще двух лещей, затратив на это около часа, Сергей вытащил якоря и направил лодку к берегу. Туман уже давно рассеялся, и яркое солнце, еще не поднявшись над верхушками сосен, плясало рассеянными лучами по глади озера.
Только сейчас Сергей почувствовал, как он проголодался, так как со вчерашнего обеда, кроме кофе и бутерброда с икрой, ничего не ел.
– Как дела, рыбаки? – встретила их Ольга. На ней был ситцевый фартук, руки в муке. Она почесала тыльной стороной кисти правый глаз и вопросительно посмотрела на Сергея.
– Вот! – Сергей протянул было ей рыбу, но, видя, что руки ее в муке, положил лещей на цемент крыльца.
– Значит, на второе будет жареная рыба.
– А что на обед вообще? – спросил Сергей. – Учти, что мы голодные, как черти.
– Я это давно учла. Грибной суп, вареники с черникой и теперь – жареная рыба. Вы пока погуляйте и переоденьтесь. Через полчаса я вас позову. Да, – она замолчала в нерешительности, но потом продолжила. – Я там прибрала у тебя на столе. Ты забыл выключить компьютер. Я немного подсчитала. У тебя там в уравнении 7/15 небольшая ошибка. А так все верно! Если учесть ошибку, то выходит, что любое измерение многомерно!