— Как дела, рыбаки? — встретила их Ольга. На ней был ситцевый фартук, руки в муке. Она почесала тыльной стороной кисти правый глаз и вопросительно посмотрела на Сергея.
— Вот! — Сергей протянул было ей рыбу, но, видя, что руки ее в муке, положил лещей на цемент крыльца.
— Значит, на второе будет жареная рыба.
— А что на обед вообще? — спросил Сергей. — Учти, что мы голодные, как черти.
— Я это давно учла. Грибной суп, вареники с черникой и теперь — жареная рыба. Вы пока погуляйте и переоденьтесь. Через полчаса я вас позову. Да, — она замолчала в нерешительности, но потом продолжила. — Я там прибрала у тебя на столе. Ты забыл выключить компьютер. Я немного подсчитала. У тебя там в уравнении 7/15 небольшая ошибка. А так все верно! Если учесть ошибку, то выходит, что любое измерение многомерно!
— А что такое, — пожала она плечами. — Пока вы там рыбачили, я немного посчитала. Мне хотелось тебе помочь. Ты страшно устал. Сегодня уже не работай!
— Немедленно иди отдыхай! — потребовала вошедшая Ольга. — Иначе я с тобой разведусь! — полушутя-полусерьезно пригрозила Ольга. — Такой муж мне не нужен. Ты совсем перестал замечать меня. Не считаешь меня женщиной!
— Олька! Милая, ты — гений! — восхищенно вскричал Сергей, заключая ее в объятия и покрывая поцелуями ее перепачканное мукой лицо.
— Но как ты додумалась?
— Обыкновенно. Все! Разговор на эту тему считаю законченным, и если ты не пойдешь отдыхать, то…
— То мы разведемся, — продолжил Сергей. — Мне, конечно, не хочется терять такую жену и поэтому иду.
— Папа! Я тоже с тобой разведусь, — Оленька стояла в дверях и внимательно слушала разговор родителей, — если ты не будешь слушаться маму, — добавила она, смягчая угрозу.
— Куда нам столько, — говорил Сергей, наблюдая, как она ловким движением закручивала очередную банку разносолов жестяной крышкой.
— Мне это просто нравится, — отвечала она. — Нравится смотреть, как ты ешь с аппетитом. Для женщины, — продолжала она, — большое удовольствие наблюдать, как мужчина насыщается. Тебе этого не понять!
— Да ты растешь! — воскликнул Сергей, пристально вглядываясь в Ольгу. Они лежали на прибрежном песке. Было время отлива. Море ушло, обнажив поросшие водорослями камни, среди которых копошились крабы. Их дочь пыталась оседлать медленно ползущую к берегу гигантскую черепаху, достойную представительницу своего рода, стада которого заселяли всю прибрежную зону.
— Я это заметила, — спокойно отозвалась жена. — Месяц назад, — продолжала она, — когда мы с тобой поехали ловить рыбу, я, не имея ничего другого подходящего, надела твои парусиновые брюки. Помнишь, те, в которых ты был в первые дни нашего пребывания на острове. И ты знаешь, — она смущенно улыбнулась, — они мне оказались почти впору. По длине, конечно! — еще более смущаясь, добавила она.
— В таком случае твой рост более ста восьмидесяти сантиметров. Почему же я этого не замечал?!
— Потому, что ты растешь сам, — ответила Ольга. — В тебе сейчас чуть больше двух метров!
— Тогда наша дочь…
— Да, она по росту соответствует семилетней. Ты заметил, как она быстро развивается! Я тебе не говорила, но она уже умеет читать! Причем, овладела чтением поразительно быстро!
— Интересно, интересно. Сколько это будет продолжаться?
— Ты имеешь в виду рост?
— Не только рост, но и его тоже. В таком возрасте расти?
— Ну, твой биологический, вернее, земной возраст 42 года, а биологический трудно определить. Здесь все не так. Я думаю, что нам, судя по состоянию организма (учитывая мою вторую специальность врача, я могу это утверждать), где-то 25 — 27 лет. В этом возрасте иногда бывает вторая вспышка роста, но мне кажется, что дело не в этом. Рост, я думаю, скоро прекратится. Скажу тебе другое. У меня было два запломбированных зуба. Я тебе об этом не говорила, стеснялась. Зубы что-то за два года до твоего отлета на Счастливую начали портиться. Здесь они меня не беспокоили, и я о них почти забыла. Три дня назад я вдруг обнаружила, что все зубы здоровые, без всяких признаков пломбирования.
— Двести лет — немалый срок, — сказал Сергей. — Может быть, они продвинулись в биологии настолько, что могут возвращать молодость? Хотя, — продолжал он, — этот Кравцов не выглядит молодым человеком. Он седой, и на лице морщины. Ты вылетела через два года после меня и не можешь тоже ничего пояснить. Кстати, ты никогда не рассказывала мне о своем полете.
— Я ничего не помню. Странно, я все помню до твоего отлета, а дальше — ничего, вплоть до нашей встречи на этом острове.
— Да, странностей хоть отбавляй, — поддержал Сергей. — Я не говорю о том, как мы здесь очутились. Почему меня оставили лежать голым на песке, бросив рядом мою старую одежду. Это еще можно как-то объяснить. Но, скажи мне, откуда берутся продукты в кладовой? Сахар, мука, одежда и все прочее? Как появился в доме компьютер, которого раньше не было? Почему я, я только сейчас об этом подумал, не зная его принципа действия, я не мог этого знать, до моего отлета таких компьютеров и в помине не было, почему я, не задумываясь, смог ввести в него программу?
— Вполне возможно, если они смогли снять с тебя мнемофильм, то и могли ввести необходимую для работы с компьютером информацию.
— Все равно здесь много странностей!
— Не будем пока об этом думать! Все со временем разрешится!
— Но я не хочу быть подопытным кроликом, — возмутился Сергей.
— А что ты сделаешь? А потом, согласись, что клетка, я имею в виду этот остров, для кролика просто шикарна!
— Да! Ты права. Остров поистине прекрасен. Если хочешь, мы как-нибудь пойдем на его южный берег. Помнишь то фантастическое нагромождение скал, гротов?
— Лучше взойдем на гору, — предложила Ольга, — нам не мешало бы осмотреть сверху все его окрестности.
— Хорошо! Мы это сделаем в ближайшие дни. А тебе не хотелось бы вернуться в большой мир, снова быть среди людей?
— Зачем… Мой мир здесь… рядом с тобой и дочкой. Оля, Оленька! — внезапно закричала она, поднявшись, — вернись сейчас же!