- И так каждый раз, - пожаловался Павел, когда за гостями закрылась дверь. - Одни разговоры!
- Но, может быть, они правы? - робко спросила Ирина.
- Если бы они были правы, то ты бы не сидела сейчас здесь! - жестко ответил Павел. - Когда судят категориями масс, то часто забывают о судьбе конкретного человека.
- Где же истина?
- Истина в вине, - горько усмехнулся Павел. - Если ты не возражаешь, у меня есть бутылка отличного вина, и мы сегодня вечером ее разопьем по поводу нашего благополучного приезда в эти земли обетованные.
Помимо обучения стрельбе и хождению на лыжах, Павел усиленно занялся образованием Ирины. В поселке было много книг. Но ими дорожили и берегли, как сокровища, очень неохотно давая читать другим. Где просьбами, где при помощи подарков, Павел раздобыл несколько, как он говорил, наиболее полезных книг. Теперь вечерами при свете самодельных свечей они вместе читали их. Павел часто останавливался, объясняя непонятные слова и места. Когда глаза ее уставали, он брал у нее книгу и продолжал читать вслух. Иногда она так и засыпала во время чтения и не просыпалась, когда он осторожно брал ее на руки и относил в постель.
Он настрелял белок, обработал шкурки и сшил из них одеяло. Несколько кайотов - и появилась шубка. Павел, казалось, умел делать все. Работал он молча, иногда тихо мурлыча или насвистывая под нос только ему одному известные мотивы. Ирина в таких случаях сидела неподалеку и украдкой наблюдала за умеренными движениями его сильных рук.
Она уже совсем отошла от пережитых испытаний. Минувшее казалось далеким, даже нереальным. Иногда, вспоминая его, она видела себя как будто со стороны. Все, что произошло там, в прошлом, произошло не с ней, а с другой женщиной. Подсознательно она хваталась за эту мысль и почти верила, что это именно так. Не было мучительного и позорного рабства тела, не было побоев, истязаний. Был только этот голубой снег под окном, эта пылающая печка, Павел, сидящий рядом с очередной работой в руках.
Павел... Она украдкой бросила на него ласковый взгляд. В ней давно уже проснулась женщина. Она ждала, но ждала робко, несмело, замирая каждый раз, когда он называл ее по имени.
В поселке шла упорная политическая борьба. Основные баталии разыгрывались между радикальным крылом умеренных и умеренным крылом радикалов. Эти две партии составляли в поселке большинство. Павел обычно не ходил на политические собрания, несмотря на постоянные приглашения. Ирину тоже приглашали. Приглашали даже более настойчиво, чем Павла.
Однажды она не выдержала и спросила его:
- Можно мне пойти? Я недолго, - тут же добавила она.
Павел пожал плечами.
- Иди, коли хочется, - и отвернулся.
- Обещаю доставить назад в целости и сохранности, - заверил Каминский. Павел смерил его с ног до головы насмешливым взглядом.
- Не сомневаюсь.
Однако Ирина почувствовала в его тоне едва скрытую угрозу. Она заколебалась, нерешительно смотря то на того, то на другого, но Каминский уже держал в руках ее шубку. Еще раз взглянув на Павла, она уже не хотела идти, но тот отвернулся. Вспыхнув с досады, Ирина оделась и вышла вслед за Каминским.
Снега выпало много. Его никто не убирал. Посреди улицы протоптана узкая тропинка. Каминский шел впереди, поминутно оглядываясь. Вот тропинка расширилась, Каминский остановился и, дождавшись Ирину, взял ее под руку. Так они дошли до дома, где проводились собрания. Скорее всего там раньше находилось какое-то торговое заведение, так как стены еще сохранили следы прикрепленных к ним когда-то полок, в виде полос более светлого цвета. В одном конце большой комнаты было устроено нечто вроде трибуны для ораторов, в самом же зале стояли грубо сколоченные скамьи, на которые уже усаживались люди. Каминский провел ее ближе к трибуне и сел рядом.
- Я буду давать вам пояснения, - шепнул он ей на ухо.
Ирина почувствовала, что справа от нее кто-то садится. Она обернулась и узнала Френкеля.
- Вы разрешите? - спросил он, раскланиваясь с ней.
- Вы же обычно сидите в другом месте, - недовольно бросил ему Каминский, не отвечая на поклон.
- А сегодня я хочу сидеть здесь! - с вызовом ответил Френкель.
- Вы что, перешли в нашу партию? - насмешливо спросил Каминский. - Ваши сидят вон там, - он кивнул вправо. - Чего доброго, они подумают, что вы переметнулись к нам.
- Не беспокойтесь, они ничего плохого не подумают, - заверил Френкель, вставая и раскланиваясь с входящими.
- Я посижу пока здесь! - крикнул он через зал кому-то.
Постепенно все уселись, разговоры прекратились и на трибуну вышел оратор. Раздались хлопки. Оратор подождал, пока они утихнут, и начал.
- Дамы и господа! Близится час, когда мы покинем этот суровый край, приютивший нас - изгнанников кровавого режима и жестокого террора, когда мы сможем вернуться в цивилизованное общество. Час близится! Во всем мире нарастает освободительная борьба. Я напомню вам, что недавно закончил работу седьмой съезд партии, который призвал к консолидации всех прогрессивных сил планеты. Съезд выбрал новый ЦК и определил программу-минимум: свержение монархии.
Раздались аплодисменты, возгласы "Долой императора!", на что правая сторона ответила криками "Авантюристы!" и свистом.
Оратор подождал, пока публика утихнет, и продолжал:
- Да! Долой императора! Да здравствует республика! Я знаю, - он выбросил руку и обвинительным жестом указал вправо, - умеренные не хотят республики. Они выступают только за ограничение власти монархии, за сохранение режима террора и насилия.
- Неправда!!!
- Как неправда? Разве можно говорить о демократии, о правах человека, которые вы тут превозносите, если сохранить монархический образ правления. Но мы не будем спорить с вами. Волна революции, которая набирает силы, сметет монархию и установит республику, хотите ли вы этого или нет, господа. Я продолжаю. Съезд призвал добиваться важнейших демократических реформ. Во-первых, то-есть во-вторых, отмена мозговой стерилизации людей, которым судьба уготовила быть в низшем классе. Второе, вернее, простите, третье денежная реформа, отмена двойной валюты.
Зал разразился аплодисментами.
- Четвертое: смягчение законов селекции и расширение состава и прав третьего класса. Мы требуем, чтобы в будущем правительстве не менее половины всех мест занимали представители нашего класса. Мы требуем смягчения ограничений на права собственности представителей среднего класса. Свободы торговли. Разрешения на издание независимых газет и журналов. Мы требуем...