- Я, к сожалению, не имею детей, - произнес он наконец. - И, вероятно, уже никогда иметь их не буду. - Он замолчал, как бы ожидая, что на это ответит Мария, но та не могла произнести от волнения ни слова. Видя, что она молчит, Генрих продолжал: - Я решил усыновить ребенка моего брата. Хотя у нас разные матери, но отец один, и я не хочу, чтобы наш славный род, сделавший так много для государства, вымер. После моей смерти он, Генрих Второй, наследует все мое имущество и власть, которую я имею. Я сам его воспитаю. Пусть он рожден был моим братом, но по духу он будет моим сыном.
Решив, что он все сказал, Генрих выжидательно посмотрел на Марию и протянул ей руку. Мария опустилась на колени и поцеловала ее.
- Сколько тебе лет? - осведомился новый хозяин, взяв ее за подбородок. Ее лицо было на уровне его живота. Мария почувствовала, как от него исходит густой неприятный запах.
- Зимою исполнится восемнадцать, - прошептала она.
- Ну хорошо! - он еще раз бросил взгляд на детскую кроватку и вышел.
Есть теперь Марию звали наверх. За столом они сидели втроем. Ирина по-прежнему не обращала внимания на свою бывшую подругу. Генрих же, напротив, все чаще и чаще бросал на нее взгляды. Обычно за столом не велось разговоров. Ели молча. Прислуживали три лакея в белых смокингах и таких же белых перчатках. Голые черепа их были прикрыты завитыми париками. При Александре было все иначе. За столом велся оживленный разговор. Обслуживали себя сами, без лакеев. Да и стол был иной. Теперь утром они ели овсянку. В обед обычно подавался жидкий бульон с сухариками, а на ужин - неизменный творог. Генрих всякий раз подчеркивал свой спартанский образ жизни.
- Умеренность в еде, - поучал он, - основа здоровья и нравственности.
Еде предшествовала молитва.
Мария испытывала постоянное чувство голода. Она стала после этих трапез забегать на кухню, где кухарка давала ей еще порцию оставшегося супа. Все это делалось в тайне. Так как, не дай бог, если бы об этом узнал хозяин, для них бы это плохо кончилось. Мария чувствовала, что, если она не будет есть больше, у нее пропадет молоко. За столом она украдкой наблюдала за Ириной. Та вяло ковыряла ложкой в твороге. Несмотря на скудость еды, она явно не чувствовала голода и не спала с тела. Секрет скоро раскрылся. Один раз она столкнулась с Ириной незадолго до ужина в коридоре лицом к лицу и почувствовала запах ветчины. Та поняла, что ее секрет раскрыт, и решила себя обезопасить, приобщить подругу к своему "преступлению". Она поманила ее за собой в свою комнату. Закрыв дверь, вытащила из тумбочки сверток.
- Хочешь? - спросила она, отрезая толстый ломоть ветчины.
- Откуда это?
- Много будешь знать...
Мария съела ветчину и с благодарностью посмотрела на Ирину.
- Спасибо!
Ирина зло фыркнула:
- Ладно! Поела, уходи!
Мария пошла, но у самой двери обернулась.
- Послушай, почему ты меня ненавидишь? Ведь мы же были подругами.
Ирина подскочила к двери. Захлопнула ее и, обернувшись к Марии, горячо заговорила:
- Ты хочешь знать? Хорошо! Ты всегда мне перебегаешь дорогу! Тогда, на аукционе, я была бы первая! Если бы не ты, то Александр был бы жив! Я бы смогла его уберечь!
- От чего? - не поняла Мария.
- Так ты ничегошеньки не знаешь? - всплеснула руками Ирина.
- Абсолютно! Кроме того, что он попал в аварию.
- А почему он попал, ты догадываешься? Нет? Ну так я тебе скажу. Он был в заговоре. Да! В самом настоящем.
- В заговоре? Не понимаю. Чего же он добивался?
- Я толком не знаю. Но заговор был раскрыт и всех, понимаешь, всех тихо устранили. Некоторых так, как твоего Александра, других иначе. Я почему знаю? Генрих проговорился как-то ночью. Он сам планировал эти акции.
- Как?! И своего брата?!
- Его-то он больше всех ненавидел!
- За что? Ведь Александр был таким добрым...
- Вот именно за это! За то, что он был добрым, молодым, здоровым и красивым. За то, что он мог любить и его можно было любить. Признайся, ты любила его?
- Очень!
- Вот видишь... а я? Что такое любовь? Если бы я знала?! - она села в кресло и, обхватив голову руками, заплакала. - Боже мои! Почему я такая несчастная?! Как я его ненавижу!
Она вскочила, расстегнула платье и бросила его на пол.
- Вот, посмотри!
Мария невольно отшатнулась. Все тело подруги было покрыто синяками, царапинами и старыми следами укусов.
- Посмотрела? Это когда у него не получается... он звереет... старый вонючий импотент... Да ты скоро сама в этом убедишься. Думаешь, тебя это минует? Как бы не так! Увидишь, что он вытворяет! Ха! Перед этим смотрит похабные фильмы и меня заставляет... Как я его ненавижу} - повторила она. Иногда во мне появляется дикое желание задушить его ночью, когда он храпит и слюнявит подушку. И я это сделаю! Мне уже все равно!
Мария обняла подругу.
- Успокойся, прошу тебя, милая.
Она случайно бросила взгляд на дверь и обмерла. В дверях стоял Генрих и пристально, тяжелым взглядом смотрел на женщин.
ПОВОРОТ
Он вошел в комнату, запер за собой дверь и остановился в двух шагах от женщин. На Марию он теперь не смотрел. Взгляд его водянистых глаз был устремлен на Ирину. Та сжалась.
- Так, сука, - прошипел Генрих. - Завтра я тебя отправлю туда, куда ты, видимо, хочешь попасть. Но сегодня ты получишь от меня сполна то, что заслужила. - Он сунул руку в карман и вытащил продолговатый металлический цилиндр. Держа его впереди себя, он нажал кнопку, и из цилиндра выскочил тонкий гибкий хлыст. Ирина завизжала.
- Тебе знакома эта штука? Ты уже раз ее попробовала. Теперь ты получишь всю оставшуюся порцию.
Хлыст со свистом разрезал воздух. Еще. И еще раз. Брызнула кровь. Ирина кричала, извиваясь на полу всем телом. С каждым нанесенным ударом Генрих зверел все больше и больше. Наконец женщина перестала кричать. Генрих стал тогда бить ее ногами в живот, в грудь. Наступила тишина. Слышны были только глухие удары да сопение истязавшего неподвижное тело палача.
"Он ее сейчас убьет!" - с ужасом подумала Мария. Она схватила Генриха за плечо.
- Перестаньте! Вы убьете ее!
- Что?! - взревел Генрих. Он поднял хлыст. Мария успела отстраниться, и удар хлыста обрушился ей на плечо, рассек платье и кожу. Генрих метил в лицо, но промахнулся из-за малого расстояния. Не помня себя, она вырвала из его рук хлыст и обрушила удар тяжелой рукоятки на голову хозяина. Генрих обмяк и свалился на пол. Мария продолжала наносить удар за ударом...