Опираясь на руку своего отца, Маленький Цветок смотрела в сторону.
— Для себя я все уладил, — объявил хозяин. — Моя дочь поступила правильно, предупредив стражников о том, что ты скрываешься здесь и что ты ей угрожал. В конце концов, ты всего лишь мародер, должник и преступник. Ты вполне заслуживаешь примерной пытки, и никто тебя не пожалеет.
— Прощай, Маленький Цветок, — сказал Икер. — Теперь я тебе уже ничего не должен.
17
Приговор обжалованию не подлежал: год каторжных работ за оскорбление государственного чиновника при исполнении, насилие в отношении государственных стражников и попытку к бегству.
Магистрат, возглавлявший суд, в состав которого входили правители провинций, почти не слушал объяснений Икера. Отягчающих его вину показаний очевидцев — налогового чиновника, писцов, хозяина, его дочери и верзилы-работника — высокому суду вполне хватило, чтобы убедиться в необходимости наказания.
Во время долгого пути в сторону Синайских рудников, где добывалась медь, Икер ни разу не был подвергнут жесткому обращению. Ему хватало и воды, и питья; он вызывал симпатию у стражников пустыни, которые не скрывали от него всех тягот того, что ему предстоит.
— К счастью для тебя, — сказал ему начальник стражи, — ты молод, и здоровье у тебя отличное. Изношенный организм года бы там не выдержал.
— Я ни в чем не виноват! Я всего лишь выявил нечестного чиновника!
— Мы знаем это, парень. Но мы подчиняемся приказу. Если мы дадим тебе скрыться в пустыне, то навлечем на себя серьезные неприятности. Да и у тебя не останется никаких шансов выкрутиться. Для всех будет лучше, если ты честно отработаешь свою вину, даже если ты обвинен несправедливо.
Конвой находился под покровительством Сопду, «Остроклювого», — сокола с клювом, крепким как самый прочный кремень. Того, что высоко парил в небе над знойными просторами Восточной пустыни. И сам бог — в священном камне, выточенном в форме треугольника, с изображенным на нем солнечным лучом — хранил своих верных детей от набегов пустынных разбойников, грабителей, не почитающих ни веру, ни закон, нападающих на караваны и безжалостно убивающих купцов.
Икер, очарованный пустыней, позабыл и покинутое крестьянское хозяйство, и его недостойных обитателей. В памяти жило лишь лицо прекрасной жрицы, которое порой грезилось ему наяву. И взгляд ее глаз, обращенный к нему, пробуждал небывалую силу, казалось, он мог двигать горы, не зная усталости! Как только она исчезала, он чувствовал себя опустошенным, разбитым, почти неспособным идти вперед. Однако желание снова ее увидеть было столь сильным, что он быстро обретал уверенность в себе. Да, он преодолеет это новое препятствие и отправится на поиски этой недоступной женщины!
В Тимне [8] — раскаленной чаше пустыни, образованной разноцветными отвесными скалами, причудливо отесанными ветрами и солнцем, находились медные рудники, в которых добыча велась со времен первых династий. Караваны ослов регулярно доставляли рудокопам продукты питания, одежду и инструменты. Из-за суровых условий работы технические специалисты часто менялись. Что же до осужденных на каторжные работы, то им оставалось либо приспособиться, либо умереть. Бдительная стража не давала каторжникам уклониться от тяжкого труда. Им надлежало копать шахты и соединяющие их переходы, укреплять их, чтобы там в безопасности могли работать специалисты, определяющие рудоносные слои. Затем шла добыча.
Строения — дома, склады, тюрьма — были сложены из высушенного кирпича-сырца. Единственным зданием, вытесанным из камня, было святилище, посвященное богу Мину — господину жизни, покровителю работающих в каменных карьерах и шахтах, тому, кто посылал гром, грозы и дожди, наполнявшие порой водоемы. Именно благодаря его заботам каторжники, достававшие медную руду из недр земли, имели воды вдосталь.
По прибытии конвоя начальник разработок, смуглый крепыш с хриплым голосом, очень удивился.
— А где же осужденные?
— Есть только один, — ответил начальник стражи. — Вот этот парень.
— Это что, шутка?
— Для него — нет.
— Что за преступление он совершил?
— Он вывел на свет нечестность одного из налоговых чиновников из провинции Кобры.
— Но... это не правонарушение!
— Однако хозяин, его дочь и работники свидетельствовали против него. Приговор: год каторги здесь.
— Чудеса, да и только! А почему он не обжаловал приговор?
— Не было времени. Очевидно, все очень спешили от него отделаться.
Крепыш поскреб затылок.
— Не нравится мне это... Совсем не нравится! На него есть официальные документы?
— Вот они. Мы оставляем тебе парнишку и уходим. В следующий раз постараемся привезти тебе лучший материал.
Пока стражники подкрепляли свои силы, коренастый начальник рудников рассматривал нового работника.
— Как тебя зовут?
— Икер.
— Сколько тебе лет?
— Шестнадцать.
— Ты крестьянин?
— Нет, ученик писца. На меня напали, обокрали, а потом...
— Меня не интересует твоя история, и твое место — не здесь. Но поскольку это все-таки случилось, никто не может ничего изменить.
Начальник рудников обошел вокруг Икера.
— Что ж, посмотрим... Ты слишком крупный, чтобы пролезть в переход между шахтами, и недостаточно мускулистый, чтобы работать на подъемке руды. Я поставлю тебя в бригаду, которая занимается печами. Лучшего ничего не могу для тебя сделать, мой мальчик.
— Благодарю вас.
— Постарайся выдержать и не давай наступать себе на пятки.
Двое надсмотрщиков отвели Икера в маленькую хижину, сложенную из высушенных глиняных кирпичей. На полу — две циновки.
— Подожди здесь.
Место было невеселым, горы выглядели неприступно и враждебно. Икер почувствовал себя так далеко от Египта, что тот стал представляться ему недоступным. Но юноша отогнал от себя приступ отчаяния. Он обязательно выйдет из этой тюрьмы и найдет юную жрицу.
В хижину вошел человек лет двадцати с квадратным лицом, густыми бровями и круглым животом.
— Это ты — новенький?
— Меня зовут Икер.
— А меня — Секари. Мы в одной бригаде. Говорят, ты невиновен?
— Это действительно так.
— Я тоже. Но лучше не говорить о прошлом, а заняться настоящим. Нашего начальника зовут Кривая Глотка. Это злодей и подлец. Рецидивист. Он здесь уже десять лет! Он выжил в шахте и распоряжается всеми медеплавильными печами. Ни один из надсмотрщиков не осмеливается сказать ему слово поперек. Будь осторожен и постарайся ему понравиться. Что касается еды, то предупреждаю тебя: скудная и не ахти какая. Но тебе повезло: повар ко мне хорошо относится и дает добавку. Поскольку ты мне симпатичен, хочу предложить тебе «вступить в дело». Но при двух условиях: во-первых, ты держишь язык за зубами, а во-вторых, ты берешь на себя часть моей работы.
— Договорились.
Секари стал на колени и поскреб землю в самом темном углу комнатки. Он вытащил оттуда маленький алебастровый сосуд и вынул из него тряпочную затычку. В ладонь своей руки высыпал нечто вроде маленьких лепешек и протянул их Икеру.
— Глотай.
— Что это?
— Смесь зерен «сладкий рожок» и аниса. Это средство быстро избавит тебя от поноса и других желудочных неприятностей. Кое-кто от этих болезней умирает.
Икер проглотил. Секари вытащил еще одно свое сокровище.
— Недостаточно защитить тело, внимание нужно и душе. Если этим пренебречь, то тебя сломит тоска, и ты потеряешь способность жить. Чтобы сохранить спокойствие, повесь на шею это.
Секари протянул Икеру веревочку с надетыми на нее маленькими амулетами из сердолика, изображавшими соколов — птиц бога Хора, и павианов — животных, символизировавших бога Тота, покровителя писцов.
Юноша долго гладил их пальцами, потом надел на шею.
— И прекрасно. Теперь — идем, иначе накажут.
Кривая Глотка был волосатым чудовищем, ему был нипочем жар медеплавильных печей.
С первого взгляда он возненавидел новичка.
— Здесь, парень, нет невиновных. Веди себя тихо, иначе раздавлю. И никто мне ничего не скажет. Только порадуются, что на один рот меньше кормить.
8
Тимна расположена в тридцати километрах к северу от Эйлата (Едома) на месте Сирийско-Африканского геологического разлома, чем и объясняются своеобразная красота и причудливость окружающих долину скал, а также частые землетрясения. Добыча меди началась тут 6000 лет назад, ознаменовав собой рассвет медного века. За полторы тысячи лет до н. э. медь в Тимне добывали египтяне, построив огромное по тем временам производство, которое просуществовало со времен царствования фараона Сети I и до фараона Рамзеса V. Египтян сменили римляне, а их в свою очередь арабы. — Примеч. ред.