Но вот постепенно деревья стали редеть, посветлело. Вскоре они вышли на край глинистого обрыва, поросшего редкой травой, и перед глазами открылась картина, невольно вызвавшая возглас восхищения.
Там, глубоко внизу, среди редких групп исполинских деревьев извивалась по узкой долине небольшая река. Долина, шириною не больше трех километров, ограничивалась с двух сторон крутыми отрогами гор, поросших лесом, с которых каскадами небольших водопадов спускались многочисленные ручьи, несущие свои воды в реку. На полянах вблизи реки видны были пасущиеся стада диких копытных животных, чем-то напоминающих земных европейских оленей. Далее река делала поворот и скрывалась за выступами горных отрогов.
Когда спуск наконец был закончен и отряд вышел к берегу реки, Сергей первым делом решил искупаться. Все остальные последовали его примеру, и скоро река огласилась веселыми криками…
Женщины отошли несколько дальше и, раздевшись под прикрытием кустов и деревьев, тоже вошли в воду.
За три месяца заключения Сергей впервые смог помыться. Один из элиан протянул ему пучок каких-то мягких и толстых растений и показал знаками, что ими можно вымыть голову. Сергей натер этим пучком голову и сразу под его руками выступила обильная душистая пена. Он весь намылился и нырнул в воду. Глубина была небольшая. На самой середине реки она не превышала двух с половиной метров, но все же можно было немного поплавать, если не в ширину реки, то, по крайней мере, в ее длину. Нырнув, он поплыл против течения, почти над самым дном. Мелкие зеленые рыбки, похожие на окуней, метнулись стайкой в сторону и замерли среди водорослей, как бы наблюдая с интересом за плывущим мимо них человеком. По каменистому дну ползали большие сине-зеленые раки.
Вдруг перед глазами Сергея появился неожиданный предмет. Это был совершенно обнаженный стан молодой элианки. Сергей не заметил, как заплыл на женскую половину «купальни».
Воздуха уже почти не хватало. С трудом подавляя желание вынырнуть на поверхность и глотнуть воздуха, он неуклюже развернулся под водою и быстро поплыл назад. Когда он вынырнул в десяти метрах от места происшествия, до него донесся мелодичный смех. Его промах был замечен и вызвал среди женщин взрыв веселья.
Смущенный, он вышел на берег и оделся. Освобожденное купанием от слоя пота и грязи тело приятно ласкал теплый предвечерний ветер. Солнце было уже у самого горизонта.
Так получилось, что, когда опасность миновала, руководство отрядом перешло к Гору и Ларту. Они уже не спрашивали, как бывало, указаний Сергея, а делали сами то, что считали нужным. Это было вполне естественно. Они были на своей планете. Вот и сейчас они занялись устройством ночлега. Под сенью деревьев вырос целый поселок легких шалашей, дымились костры, доносился залах жареного мяса. Мужчины принесли на носилках большие груды крупных желтых плодов, напоминающих дыни. Эти дыни в изобилии произрастали на склонах долины, переплетая своими корнями и стеблями глинисто-песчаную почву. По вкусу они и не отличались от обыкновенных земных дынь, разве что имели еще неуловимый привкус, напоминающий вкус ананаса.
На ужин были поданы большие куски ароматного, еще дымящегося мяса с многочисленной приправой из каких-то растений.
Сидя сейчас за ужином, в кругу элиан, Сергей все не мог отделаться от чувства нереальности происходящего. Хотя со времени начала восстания прошли только сутки, всего тридцать часов, оно казалось уже далеким прошлым. Наверное, не только ему, так как и среди элиан – вчерашних узников, царило веселое оживление. Казалось, не было концлагеря, не было восстания и сражения, не было гор трупов на плацу, не было банок с плавающими в бесцветной жидкости мозгами, не было тел молодых женщин со вспоротыми животами, с извлеченными из чрева младенцами. Все это походило больше на веселый туристический лагерь студентов, которые только-только вернулись из длительного похода и теперь отдыхают, делясь впечатлениями. Эта веселая беспечность после пережитого побуждала к сомнению: сможет ли этот красивый, но по-детски беспечный народ оказать серьезное сопротивление жестоким пришельцам в ближайшем будущем? То, что последние предпримут карательные акции и постараются, несмотря на потери, восстановить положение, у него не вызывало никаких сомнений.
Он поделился своими мыслями с Гором. Тот задумался. Помолчал немного, затем ответил:
– Ты прав, Эрик, – он называл так Сергея во второй раз. Первый раз он назвал его этим именем после разгрома концлагеря. Имя это обозначало «сын света», нечто равнозначное нашему «герой». Оно давалось редко, за исключительные заслуги перед народом Элии. Как рассказывал Гор, его прадед был последним, кто носил почетное имя.