Китайцы – манзы, плохо разбирались в мировой политической ситуации, но они хорошо помнили, что их ожидает, если не выполнить указания вот этого конкретного японца, и поэтому производительность труда резко возросла, и больше попыток саботировать работу не было.
Примерно через полгода, после возвращения в Читу, Фёдор смог ходить уже без палочки, слух, правда, восстанавливался плохо, но он уже был в состоянии работать.
Евгения Петровна устроила его в столярную мастерскую при университете, где он занимался ремонтом стульев, оконных рам, дверей. Отец Фёдора был столяром, и он многому от него научился ещё в детстве.
Несмотря на сильную глухоту, Фёдор как-то договаривался с нужными людьми и удачно распродал через служащих железной дороги, через машинистов и кондукторов все ручные часы, вывезенные из Маньчжурии. Он это проделал постепенно, и денежная реформа 1947 года никоим образом их не затронула. Впрочем, особо больших денег часы и не принесли, но позволили хотя бы нормально питаться в те сложные, послевоенные годы.
После передачи Маньчжурской дороги КНР, отца Евгения Петровны перевели из Читы в город Георгиевск, где тоже существовал крупный железнодорожный узел.
Сначала, они все вместе жили в выделенной трёхкомнатной квартире.
Сестра Любочка, ещё в Чите получила специальность фельдшера. После переезда в Георгиевск, устроилась работать дежурным медиком на шахту, где и познакомилась со своим бедующим мужем. Тот был поволжским немцем и работал на шахте кузнецом. Константин называл его дядя Павел, хотя на самом деле его имя было Пауль. От своей работы кузнецом он тоже немного оглох, и для Костика было очень забавно слышать беседу дяди Павла с дедом Фёдором: при разговоре они кричали так, что звенело в ушах.
После свадьбы Любочка с Павлом, семья немного помогла им деньгами, и они купили дом в деревне Каменке, где затем и прожили всю свою жизнь.
Евгения Петровна устроилась учителем в Георгиевскую школу, и опять преподавала несколько предметов: химию; биологию; ботанику. Фёдор стал работать модельщиком на небольшом заводе – изготавливал деревянные модели для литья.
Мать Константина заканчивает в Георгиевске школу и поступает в Тульский Механический институт. На выходные и праздники, она всегда старалась приезжает домой в Георгиевск. В те времена автобусное сообщение было не сильно развито. Нет, автобусы ходили, просто в определённые дни на них трудно было достать билет, и мать часто пользовалась поездом. В поезде она и познакомилась с Сергеем Косовым – бедующим отцом Константина. Он тоже ездил к родителям в Георгиевск, и тоже учился в Механическом институте, только на два курса старше.
Когда они поженились, Сергей переехал жить к ним. К этому времени Пётр Васильевич – отец Евгении Петровны, уже умер, и они продолжали жить в этой трёхкомнатной квартире вчетвером, а после рождения Кости – впятером, но недолго. Сергею предлагают работу в Москве на заводе тогда ещё ЗМА – завод малолитражных автомобилей, в дальнейшем переименованным в АЗЛК.
Оставив жену-студентку с малолетним сыном, Сергей уезжает в Москву, обещая, как устроится, забрать к себе. После этого отъезда, родного отца Константин видел ещё только три, или четыре раза в жизни. Позже Костику рассказали, что в Москве отец нашёл себе новую жену, а через некоторое время ещё и узнал, что у него появились сестра и брат по отцу, и живут они все в Тольятти.
Получив официальный развода, отец им не писал и не звонил, а, будучи уже взрослым человеком, Константин Сергеевич на похороны отца не поедет.
С дедом по отцовской линии, он виделся чаще, чем с отцом. Тот работал в часовой мастерской, на центральной улиц Георгиевска, и Костик, проходя мимо, часто видел его в окне с лупой на глазу, и пинцетом в руке. Дед, практически в полном молчании, иногда гулял по городу с маленьким Костиком и покупал ему мороженное.
Встречал он и свою вторую бабушку – Зину. Город Георгиевск не очень большой, и такие встречи иногда происходили чисто случайно.
Это была светловолосая женщина с вечно красным носиком и выцветшими голубыми глазами. Она смотрела на Костика всегда каким-то истеричным взглядом, из-за чего было непонятно: хочет она его расцеловать, или, наоборот, отвесить пощёчину. При встречах, она начинала очень быстро, как-бы торопясь, рассказывать ему о его настоящем папе, и об успехах в учёбе его братика, или сестрички по отцу. Косте всё это было совершенно неинтересно, и он, загодя, старался при виде бабки Зины, перейти на другую сторону улицы.