Алекс кивал и улыбался. Некоторым не требовалось объяснять, что к чему, что деревья не враги роду человеческому и, быть может, когда‑нибудь даже станут друзьями. Он поблагодарил хозяев за воду и поехал дальше.
Кое–где удавалось узнать новости. Что с дендроидами ожесточенно бьются под Москвой, что леса горят от напалма, что пограничные посты не справляются с наплывом беженцев. Но ожившие деревья упорно рвались туда, куда их не пускала армия. Как будто хотели установить полный контроль над каждым участком земли. «Да, они хотят контролировать нас, потому что себя мы контролировать не можем, — думал Поборцев. — Это печально, но справедливо».
Он ехал, мечтая, как покажет Свете общину, как познакомит с прекрасными людьми. С дядей–лесником, с Вожаковым и, конечно, с Инной. Света будет поражена тем, что они узнали о деревьях. Хотя, возможно, и он будет поражен результатом ее исследований. Но удивляться будем потом. Сейчас надо вывезти Светлану из этого хаоса.
У него было еще одно важное дело. В смартфоне Поборцев вез карточку памяти, на которой был снят он и его дядя рядом с шагающими деревьями. Был снят комбинатский отстойник с совершенно чистой водой, взяты интервью с людьми, живущими в непосредственной близости от дендроидов. Запечатлена их община в Дымове: спокойные, улыбающиеся люди. Мало пострадавший Екатеринбург, после того, как деревья все‑таки вошли в него. Еще он снимал Инну, как она общается с дендроидами, и эти кадры были главной сенсацией в его материале.
Все это он вез в Москву. Он полагал, что сейчас самое время прислушаться к его словам. Теперь снятое им не назовут фальшивкой. Через Интернет Алекс намеревался распространить эти сведения, отправив свое послание, в том числе, и на зарубежные сайты.
Уже подъезжая к Москве, Поборцев получил предупреждение от Светланы. Она позвонила первой, и это был угрожающий сигнал. С ней что‑то не так. Перед отъездом договорились: если что‑то случится с ней, то она звонит первой, если с ним — то он. Алекс жестко попросил ее воздержаться от праздных звонков и надеялся, что она выдержит нелегкое испытание.
В столовой Нефедов сел рядом с Ольхиной, а когда за их столик собралась присесть девчонка–лаборантка, вежливо, но твердо сказал, что здесь занято.
— Света, за тобой следят, — проговорил Игорь, едва они остались одни. Света молча взглянула на него, ожидая продолжения. — Я видел, когда ты уходишь, за тобой постоянно отъезжает одна и та же машина.
Ольхина молчала, ковыряя вилкой капустный салат. Следят. Значит, подозревают. Интересно, на каких основаниях? Из‑за Галеева или Павел все‑таки доложил про нее и Поборцева?
— Ты не удивлена?
— Нет.
— Почему? — в свою очередь удивился Нефедов.
— Потому. Когда нас всех расспрашивали, где Галеев, я сразу поняла, что этим не кончится. А я часто с ним общалась, понимаешь?
— Понимаю, — кивнул Игорь. — Ну, что ж…
— Спасибо, Игорь, что сказал, — она сжала его руку.
— Будь осторожна, Света. Они копают под тебя… — Нефедов потрогал себя за бороду и неожиданно сказал:
— А помнишь, как мы ехали в эту экспедицию? Никто ведь не думал, что все так закончится. Не только для нас, для всей страны…
— А может, не заканчивается, а начинается, а, Игорь? — спросила она. Нефедов задумчиво пошевелил бородой и не ответил, потом, оглядевшись по сторонам, принялся за еду.
Светлана ела вяло, думая над словами Игоря. Надо дозвониться до Алекса, решила она. Обязательно. А если ее прослушивают? Как дать ему понять, что за ней следят? Что им известно про нее и Поборцева? Может быть, ничего? А может быть, все.
С уходом Галеева характер экспериментов изменился. Подопытные экземпляры стали элементарно пытать: изучали воздействие огня и кислоты, резали и стреляли, тщательно исследуя реакцию мутантов. И сразу обнаружили, что переродившееся дерево переставало быть диэлектриком и свободно пропускало электрический ток, реагируя на него почти так же, как человек или любое животное. С той лишь разницей, что мутант выдерживал во много раз больший ток и напряжение. Света с ужасом наблюдала за жуткими экспериментами, но поделать ничего не могла. Ольга, заметив ее состояние, успокаивала, говорила что, по сути, дендроиды — те же подопытные мыши, выращенные или клонированные в лаборатории. Никто же не расстраивается из‑за мышей…
— Не нравится мне Пашка, — проронил Нефедов, наклонясь к Светлане. — Наверняка, это — его рук дело.
— Перестань, Игорь.
— Не веришь? А зря! — Игорь повертел головой и продолжил. — Ты посмотри, каким он стал! Важный ходит, как мандарин китайский. Со мной снисходительно так здоровается: привет, мол, Игорь. С тобой разве не так?