Они пришли в наш дом, как друзья. Увинель смотрел в мои глаза, перед тем, как воины Серебряного дома накинулись на моих родителей. Единственное, чего не учли эльфы с демонами, так это того, что во время их нападения на резиденцию моего отца, первого советника Правителя, в ней окажется юный Принц. Они не стали рисковать, – Хардум, сглотнул ком в горле. – Убили всех на моих глазах, а меня связали и увезли.
Я сидела, боясь пошевелиться. В душе начала подниматься неконтролируемая ярость, но я просто сильнее прижалась к моему Лэрду, продолжая слушать слова, слетающие с его губ.
– Они вывезли меня в Дикие горы. Там уже было все подготовлено для ритуала очищения силы, но что-то пошло не так. Я плохо помню те события. Единственное, что отложилось в памяти – это нескончаемая боль. Не знаю, сколько времени продолжался ритуал. Вспышками мелькают озлобленные лица эльфов и демонов, потом ощущение тряски, словно меня куда-то везут, а затем темнота.
Я бы и хотела сказать слова поддержки Хардуму, сказать, как мне жаль, что с ним произошло нечто подобное, но понимала, что сейчас не время. Мне казалось, что он впервые за все годы вскрыл гнойный нарыв, который назревал в его душе. Я была абсолютно уверена, что полностью эту историю не доводилось услышать никому, поэтому молчала. Губы у Лэрда побелели, взгляд стал безжизненным, казалось, что он перенесся в прошлое, заново переживая те события, но ни на миг не остановился, продолжая и продолжая говорить.
– Очнулся я на дне ущелья, замерзший, полуживой, со сломанными ногами, без еды и воды. Они могли бы меня убить, просто убить, но они оставили меня на мучительную смерть. Я полз несколько дней, периодически отключаясь, плача и крича от боли, прося помощи, хоть и знал, что никто меня не услышит. Мои руки были изодраны в клочья, на них не осталось живого места, ведь я цеплялся за камни, подтягивая свое тело. Когда сил совсем не осталось, я просто закрыл глаза, принимая свою судьбу и проклиная. Теперь я знал, как выглядят враги. Враги, при упоминании имен которых в душе вспыхивает пламя ненависти. Я молил Вампоса дать мне сил отомстить за смерть родителей и брата, и он услышал мои молитвы, послав маленького сморщенного старичка в серой хламиде и посохом в руке. Тахир дем Риэл – ставший моим спасителем и учителем, заменивший погибшую семью. Как оказалось, после ритуала мои силы возросли в несколько раз, но я перестал быть человеком в общепринятом смысле этого слова. Ну и как побочный эффект от ритуала – невозможность удовлетворить свои потребности не причиняя боли. Моя энергия оказалась необузданной, сметающей все на своем пути, она стала опасной. Десять лет понадобилось магистру дем Риэлю, чтобы хоть как-то научить меня ей владеть. Я мог с легкостью сливаться разумом с ветром, водой, огнем и землей, становясь единым целым со стихией. В моих силах было снести города, уничтожить страны, вызвать неутихающий пожар, который спалил бы Великий лес дотла, или ураган, который запросто бы уничтожил Демланд – страну демонов, и только уговоры учителя помогли мне удержаться от этих ужасающих поступков. Только он один смог успокоить безумные мысли, которые постоянно грызли мой разум.
Мне было страшно. Страшно и жутко от того, что мог натворить Хардум в своем горе и обуревающей его ярости. Я мысленно послала слова благодарности старичку магу, спасшему не только жизнь, но и душу моего любимого.
– Двадцать лет я жил в лачуге Тахира в Диких горах, оторванный от Мира, пытаясь смириться с гибелью родителей и брата, и предательством лучшего друга. В отличие от меня, мой дядя не сидел, сложа руки. Он размотал этот змеиный клубок. Вот тогда-то и началась резня. Когда мы с учителем спустились с гор. Шла война. Города демонов и эльфов были разрушены и разорены, да и другие нелюди пострадали в этой распре. Правитель успел провозгласить меня наследником вместо погибшего сына, а затем, просто лег и не проснулся. Он сделал все, что хотел. Отомстил за своих близких, переложив бремя власти на мои плечи. Я положил конец войне, но пламя ненависти, раздуваемое годами, не прошло даром. Да и я не пытался его потушить. Даже спустя почти сотню лет ничего не изменилось.