Малютка Момо прикрыл левый глаз. Его кожа чуть пружинилась под давлением Аркашиного пальца.
«Пламени нет. — Оценив боковым зрением близлежащее пространство, девушка окончательно убедилась, что вокруг безопасно. — Кажется, он не собирается нападать».
Мягонькие ручки сжали Аркашин мизинец с обеих сторон. Мини Момо переместился ближе и притиснулся щекой к свободной части ее пальца. И так и остался.
— Это невероятно мило, — сухо констатировала Брунгильда. — Поэтому меня сейчас вывернет.
— Крышесносная милота, — искренне восхитился Лесик, проворно клонясь вперед-назад и вправо-влево, чтобы рассмотреть «объятие» со всех ракурсов. — Прямо как плюшевый пупс. И не подумаешь, что эта мелкота способна нас всех вкусненько запечь.
— Всех, кроме Теньковской, — уточнила Брунгильда. — Он сотворен из частички Шарора. То есть, следуя логике, ведет себя так же, как сам Шарора. А значит...
— О... — Лесик впал в интеллектуальный ступор. А затем, кинув быстрый взгляд на вцепившееся в девичий мизинец существо, вылупился на Аркашу. — О...
— Э, нет, ничего такого, — всполошилась Аркаша, чувствуя, как ее колошматит волной чужой проницательности. — Все совсем не так.
— Да что вы несете, идиотины?! — Ваниль почти кипела от злости. Укладка уже не выдерживала градуса ее негодования, и волосы активно лохматились.
— Мы несем бремя новых увесистых только что полученных знаний, — мрачно изрекла Брунгильда. — Лучше б, конечно, не знали. Но кто ж интересуется нашим мнением?
— Да она... Просто... — Ваниль задохнулась от негодования и хлопнула по полу голой пяткой. — Бред! Это гадкий бред!
В затылок Лесику прилетел бумажный комок. Парень почесал голову и обернулся. Один из второкурсников Мимозы держал целую кучу бумажных комков, а второй готовился к новому броску. Заметив, что внимание привлечь удалось, метатель бумажных снарядов прошипел:
— Да что у вас там? С чем вы возитесь? Кому-то прилетело по кумполу? Нам ни черта не видно. Вкратце хотя бы расскажи. Можно уже вылезать?
Лесик издал нечто среднее между хмыканьем и взвизгом гиены. И с пылкостью творца, делящегося со сцены своим стихотворным шедевром, сообщил:
— Сейчас стоит волноваться всем, кроме Теньковской! Это если вкратце.
«Отлично объяснил, — проворчала про себя Аркаша. — Не помешали бы инструкции с максимальной конкретикой. Мне-то что со всем этим делать?»
Мини Момо потерся об ее мизинец и второй щечкой.
В дверь вежливо постучали.
— Прошу прощения за то, что прерываю занятие, профессор. — В аудиторию вошел Грегори. — Позвольте забрать пораньше Теньковскую, как игрока команды Сириуса, чтобы...
Он резко тормознул, словно встречать его прыгнула крепкая бетонная стена. И уставился на рассевшихся на полу ребят.
«Не поздно еще забиться в угол и притвориться урной? — Аркаша грустно полюбовалась пустующим и до крайности заманчивым пересечением двух стен в противоположной от старосты стороне. — К мусору вопросов возникнуть не должно».
Образовавшуюся тишину не решался прервать даже случайный «шмыг». С таким же успехом Грегори мог войти и в абсолютно пустое помещение. И ветви дерева за окном вдруг перестали скоблить по стеклу, словно намекая, что природа снаружи тоже слегка струхнула.
— Вы сожгли пол.
Слышать обыденный тон от старосты Сириуса отчего-то было в десять раз страшнее.
— Ну-у-у-у... Если углубляться в техническую часть отдельных подробностей произошедшего, то не совсем мы, — осторожно сообщил Лесик.
Похоже, инстинкт самосохранения уже ему что-то нашептывал, потому что тело юноши начало едва уловимо дергаться. И объяснений забавному явлению не так уж много: или зловредный невидимка решил поставить на нем эксперимент с электрическим током, или, сообразив что к чему, парень захотел искусно слинять. Но оставить на растерзание хрупких девушек ему не позволила совесть. Вот Лесик и трясся, снедаемый противоречивыми эмоциями.
Грегори сделал всего один шаг вперед. Но от давления его ауры подвинулся весь фундамент университета. По крайней мере, так показалось Аркаше. Не удивительно, что Владлен был заинтригован личностью старосты Сириуса и каждый раз выслушивал его мнение от начала и до конца.
— Папа, мы больше не будем!
Следовало ожидать, что у кого-то из первокурсников Сириуса сдадут нервы. Обычно после стандартных укоров Грегори сам разряжал напряженную обстановку шутливым ворчанием. Но сейчас он не произносил ни слова и лишь смотрел. Сразу на всех присутствующих. Как маскирующееся под добряка чудовище с тысячью пугающих глаз. И это страшно давило.