В начале ноября из Москвы пришла звезда Героя Советского Союза и орден Ленина за второй поход. В 41-м награждали высшими орденами слабовато. Сказывалось общее отступление Красной Армии и катастрофическое положение на всех фронтах, кроме самого северного. Головко активно награждал экипажи, отличившиеся в боях теми орденами, которые имел право наградить. Так и получилось, что «бычок» Терехов имел четыре ордена: по одному за каждый поход: две «Звезды», два «Знамени». Его награждал КомФлотом, а Жуков, Браман и Иванов по одному «Знамени». Единственное, премии за потопленные судам и кораблям выплачивали в полном объёме и без задержек. Но с зачётом потопленных были проблемы. На снимках через перископ было отчётливо видно 15 потопленных судов и кораблей. На снимках, которые предоставили англичане, ещё четыре транспорта подорвавшихся на минах. Должно быть девятнадцать.
— Нам никто не поверит! — заявил начПО Николаев.
— Ну, вот же фотографии.
— И куда я их засуну? Вы в курсе, Владимир Николаевич, что за подтверждённый потопленный транспорт положена премия, согласно приказа Верховного.
— Да, в курсе.
— Так вот! За девятнадцать судов, из которых один КРЛ, четыре эсминца и 14 транспортов, вам и экипажу надлежит выплатить один миллион рублей. Таких денег на счетах Севфлота нет. Давайте урезать расходы!
— Может быть, Верховному написать?
— Я те напишу! И так с тобой как с бабой со ступой носятся! А что ты сделал? На новой лодке с новым оборудованием три раза вышел в море? — зашёлся в крике Николаев.
— Да нет, я так: развалил экипаж, панибратствую, списал с корабля военкома, который реально отражал ситуацию на корабле.
— Не ёрничай, товарищ Жуков. Давай договариваться!
— Без Иванова — не буду! И Гаджиева пригласите. Да! Леонова не забудьте, товарищ дивизионный комиссар. Подстанции в Нарвике рвал он, я только обеспечивал высадку и подбор. Ну и уклонялся от атак в Офот-фьорде.
— У Вас не было приказа атаковать порт в Нарвике!
— Не было. Ушли бы шведские рудовозы в Германию, товарищ комиссар. И появилась бы пара танковых дивизий на Восточном фронте. Вы к этому клоните?
— Нет, конечно, но у нас нет реальных доказательств, что вы утопили в Нарвике 11 транспортников.
— Запросите Регистр Ллойда. Наверняка все суда были зарегистрированы там.
— Всё, Жуков! 12 судов и кораблей, 420 000 рублей на лодку. Остальное в фонд обороны СССР.
— Я должен посоветоваться с экипажем.
— Советуйся, только не забывай о том, что я тебе сейчас говорил. Я слов на ветер не бросаю, товарищ Жуков.
— Я Вас понял, товарищ дивизионный комиссар.
Ситуацию разрулили Гаджиев и Головко. Лодке засчитали всё, тем более, что подтверждения были получены из первоисточника: Швеция прислала в Москву ноту протеста, а немецкое радио назвала Жукова и экипаж «К-21» личными врагами великого фюрера Германии. Но, затем, из-за начала наступления на Центральном фронте и крупных поражений немцев под Москвой, Ростовом и Ленинградом, события на далёком Севере перестали активно муссироваться. Лодка вышла из ремонта на СРЗ, и вернулась в Полярный, однако в поход в составе соединения не попала, так как третью балластно-топливную цистерну пришлось переваривать. Она продолжала давать масляные пятна. Пришлось осушать, выпаривать и проводить новый ремонт уже в Полярном. Под Новый год с позиции у Нарвика досрочно вернулся Уткин: отказали носовые рули, погнутые штормом. И «К-21» пошла к Нарвику. По дороге Жуков неудачно атаковал транспорт, примерно 5000 тонн. Торпеды из-за сильного шторма прошли мимо или не сработали взрыватели. Атаковать под перископом было невозможно. За Лофотенскими островами было поспокойнее. Однако, немцы резко усилили противолодочную оборону в районе, и вскрыли позиции дивизиона «Ка», оттеснив его из шхер острова Хиннё, выставив там минное заграждение. Вход в Офот-фьорд был перегорожен противолодочной сетью, конвои выходили под сильным охранением, и с предварительной бомбёжкой выхода. Тем не менее, 8 транспортов было торпедировано. У соединения подходил к концу срок автономности, и через десять суток Жуков остался один на позиции. Попытался прорваться в Будё, но там оказалось много мин. Тогда он спустился южнее, обогнул остров Сандхорейя, пройдя узким и очень глубоким фьордом, и вышел к Будё с юга. От острова Страмойя обстрелял аэродром и торпедировал разгружающийся небольшой танкер, чуть больше тысячи тонн. Уклоняясь от атаки У-ботегерей, ушёл в шхеры к острову Флейна, там всплыл под РДП, и вышел открытое море. После этого поднялся к Анденесу, и там атаковал прибрежный аэродром немцев, на котором сидели Фокке-вульфы-200: разведчики. Урон, конечно, он нанёс незначительный, но какие-то пожары на аэродроме были зафиксированы. А вот проход, которым он пользовался в прошлый раз, больше использовать Жуков не решился. Показалось странным отсутствие движения норвежских рыбаков по проливу. В прошлый раз их было много. Через 22 дня получил приказание срочно следовать к Нордкапу и оказать помощь «Щуке» 3-го дивизиона, дрейфующей без хода в том районе. Опять попутный шторм, предельные крены, а приходилось идти почти полным ходом. К лодке он не успел. Туда быстрее подошла «К-22» и передала топливо на «Щ-421». Механики помогли запустить отказавшие двигатели, и Лунин пошёл самым малым на базу. Жукову поменяли позицию, теперь он был у Нордкапа. Обнаружил Асдиком и нанёс на карту два минных поля, выставленных немцами. Затем, у Хаммерфеста, атаковал минный постановщик «М-32», пытавшийся выставить минную банку на входе во фьорд. Немец уклонился от торпеды, вступать в артиллерийский бой на такой качке было бессмысленно, Жуков погрузился и отошёл мористее. Нахальный немец потянулся за ним. Ему в помощь пришло ещё два «стотонника», судя по звукам. Дождавшись, когда немцы остановятся, Жуков атаковал их в упор ЭТ-80. Подвсплыв, увидел, что два немца убегают в сторону Нордкапа, а корма постановщика находится на плаву. Подойдя ближе, увидел, что на корме стоят на рельсах две мины очень странного вида. Терехов и Алексеев на резиновой лодке с мотором подошли к постановщику, сфотографировали мину, и прихватили от неё инструкции по изготовке. Это были противолодочные антенные донные мины. Новинка гитлеровского флота, с которой уже придётся считаться. После доклада о находке, лодка получила приказ возвращаться на базу.