Я занырнул в закуток по правую сторону, просочился в арку и вынырнул в очередном дворике. Металлические коробы припаркованных у подъездов машин покрывали двор жидковатой, шелушащейся чешуей. Разбитые детские площадки, одинокие прохожие, мужик в спортивных штанах и пуховике с набитым под завязку мусорным пакетом в одной руке и дымящейся сигаретой в другой.
Где–то тут неподалеку должна была располагаться аптека. Я остановился и огляделся. Чуть поодаль, на первом этаже жилого дома болталась зеленная вывеска «Аптека/Оптика». Я встряхнулся, постарался разгладить верблюжью осанку, протер глаза. Небольшая зарядка перед подвигом. Аптечный ковбой вышел на тропу.
Я двинулся по диагонали сквозь детскую площадку. Детей тут не было: редкий родитель позволит своему ненаглядному чаду резвиться на проржавевших, местами обвалившихся железных прутьях, лишь издали напоминающие пост–апокалиптичные руины, антуражах картин Здислава Бексински. Теперь тут выпивают подростки, курят мужики, бабы сушат белье, выгуливают собак, выбрасывают мусор, когда лень идти до баков.
Миновав площадку, я еще раз перед входом настроил себя на серьезный лад. Я должен выглядеть более–менее презентабельно. Условно–рецептурные препараты надо еще завоевать. Я взглянул на свое отражение в стеклянных дверях аптеки. Терпимо, быть может, сойду за простуженного, температурящего больного.
Далее предстоял маленький маневр. Хитрость. Ну, или просто формальность. Я прошел внутрь. Встал в очередь. Солидного вида дама покупала три теста на беременность за 9 рублей. Очень стеснялась, пыталась говорить тише, но в меру, так, чтобы вокруг не подумали, якобы она стыдится такой покупки и специально говорит тихо. Далее старушка закупалась шампунями и гелями, масками для волос с какими–то лошадиными силами или еще чем–то лошадиным, не суть, но на всех упаковках были изображены кони с вьющимися гривами, а верхом на них улыбающиеся девушки с не менее шелковистыми и пышными шевелюрами. Настала моя очередь.
Пытаясь сдержать дрожь в голосе, я испытал свой маневр: попросил таблетки от кашля, самые дешевые, зеленые в бумажной упаковке, с рвотным противным вкусом. Купил одну упаковку. Обошлась в 2 или 3 рубля. Затем осмотрел стеллаж с сиропами от кашля и как бы невзначай попросил одну упаковку гликодина, не глядя на фармацевта, а копаясь в кармане, всем своим видом изображая занятость и беспечность. Хотя был момент, когда на одной из гласных мой голос неприятно дрогнул, из–за чего я внутренне весь переживал и трясся. А что если попросят рецепт. Со мной такого еще никогда не случалось. Это будет неловкая ситуация, а ведь позади меня уже выстроилась очередь из молодой пары (должно быть за презервативами или тестом) и пожилой женщины. Оправдываться перед фармацевтом — одна беда, оправдываться перед фармацевтом в присутствии публики — куда постыднее и страшнее. И зачем только голос вздрогнул. Секунды после моей просьбы тянулись вечно. Колени подбивало, хотелось сорваться с места и уйти без покупок. Однако фармацевт нагнулась под прилавок, вынула заветную оранжево–черную картонную коробочку, пробила и протянула мне. Я расплатился, выкинул коробку, упаковав бутылек в карман. Таблетки запихнул в задний карман джинс. Отправился искать следующую аптеку.
Двор. Двор. Еще двор. Переполненные баки. Бездомные дворняги, жрущие пакеты с каким–то заплесневелым мусором, матки с колясками, площадки, стрит–арт, теги, неуклюжие куски граффити, все в подтеках, с плохим закрасом, зассаные подворотни. Мусор, мусор, мусор. Полицейские уазики. Коллажи из оборванных объявлений у каждого подъезда. Грязь, грязь, грязь. Люди. Рыхлые тела, высунувшиеся с балконов покурить. Ошивающиеся у домофонов школьники. Они же курящие в арках. Пустые бутылки. Россыпь окурков. Плевки. Детская перчатка. Мелочь. Я присел, собрал около 20 рублей. День неожиданных встреч и приятных находок.
Вот и еще одна аптека. Вход со стороны двора, на углу дома, разбитые ступени, растасканная дверь. Одна из тех частных аптек, где при необходимости и нужном подходе вам продадут тропикамид, трамадол или нурофен плюс без лишних вопросов. А мне всего–навсего нужен был гликодин. Проблем возникнуть не должно было. И они не возникли. Никакого экшна, никаких внезапных поворотов. Это манифест уныния и однообразия.
Нафтизин за 5.90 и еще одна банка гликодина приятно постукивала по моему бедру. Я был весь в предвкушении. Маневры удались и все, что теперь было необходимо – попасть домой, предварительно купив в магазине грейпфрутовый сок.
На пути от аптечных пунктов до продовольственного магазина все оставалось по прежнему: угрюмые люди, грязь, лужи, косые взгляды, неприятные существа, бездомные собаки, семьи, бомжи, беременные, коляски с детьми, контейнеры с мусором. Просто попробуйте выйти из дома и прогуляться до ближайшего ларька или супермаркета и — вуаля!
Супермаркет. Точнее магазин самообслуживания среднего размера — недостаточно большой, чтобы заблудиться или вынести незаметно бутылку Джека Дэниэлса, но позволяющий умыкнуть шоколадку–другую, орешки или еще какую приятную мелочь. Несуразный маркет, один из десятков местной торговой сети, минилента, миниашан, провинциальный «окей».
Я внутри. В утробе потребления, скопления семей, тележек, корзинок, доступных покупок, социальных цен, угрюмых продавцов, немощных охранников и очередей у кассы. Вокруг делают покупки семейные пары, мужчины несут в руках корзинки с продуктами или толкают тележки, женщины держат их под руку или подкидывают очередной товар в корзину. У некоторых тележку венчает детское тело, верещащее, смеющееся, требующее сладостей — маленькая гедонистичная потреблядь. Потные тетки и бабки скупают, казалось бы, все что видят, но это не так, их голова на деле с утра до вечера забита вечерним продуктовым шоппингом: что приготовить, где купить, сколько, где подешевле, опять из заначки придется взять, на стиральную машину ведь откладываем уже четыре месяца, может кредит, не потянем, хлеб есть еще или взять пол буханки, а масло, рублей 400 выйдет, а если не хватит, тысячу придется разменивать, а разменяешь, считай, потерял ее, вроде и ничего не купила, пакет пустой, а денег сколько ушло. В виноводочном отделе юноши и девушки поддерживают государственную программу развития досуга и культурного отдыха в молодежной среде. Мужики покупают чакушечки, кто посостоятельней — коньяку. Хилые охранники с испуганным бегающим взглядом — случись что, они вряд ли смогут оказать действенное сопротивление воришке или еще какому смутьяну. Этак и меня, пожалуй, можно охранником взять. Кассиры выдыхают ненависть и раздражение, суетливо пробивая товары и судорожно отсчитывая сдачу, периферийным зрением пытаясь отследить, насколько длинная очередь выстроилась у ее кассы. Наверняка у них к концу рабочего дня болят сухожилия пальцев. Стеллажи, стеллажи, стеллажи. Я нашел грейпфрутовый сок, выбрал самую экономную ценовую категорию (в удачный день можно приобрести напиток богов — ягуар по промо–цене в 40 рублей за банку). Как бы между делом в рукаве моего пальто оказались два суперсникерса, я не сопротивлялся, когда они случайно рухнули из моей ладони в рукав, да и к тому же голод истязал меня уже не первые сутки, а денег хватало едва–едва на сок. Я не украл, я просто не заметил, а затем забыл оплатить, это была чистая случайность.