- Но позвольте, - нерешительно попытался вмешаться священник, по всей видимости, немного озабоченный её речами и тут же был остановлен властным жестом её руки.
- Вас учат бояться с детства, - невозмутимо продолжала она. - Вы боитесь! Боитесь потерять нелюбимую работу и остаться без куска хлеба, боитесь разочаровать окружающих и остаться в одиночестве, боитесь согрешить и попасть в ад! Люди должны бояться! Иначе как ими управлять?
- Мы не кем здесь не управляем, - вмешался священник более уверенно, чем в предыдущий раз.
- Разумеется, - насмешливо бросила она, обернувшись к нему. - Кто же вам позволит!
- Что вы хотите этим сказать?
- Не стоит меня перебивать! - строго заметила она. - Вы должны быть послушными и стойко сносить все трудности, как учит нас Господь своим непосредственным примером. Вам не нравится ваш начальник - терпите, не нравится ваше финансовое положение - терпите, не нравится качество вашей еды - терпите, болеют ваши дети - терпите. Терпите и молитесь! - с жаром говорила она, обращаясь уже к присутствующим.
- А разве можно иначе? - громко произнёс мужчина со второго ряда, не сдержавшись и тем самым нарушив правило храма.
Многочисленные вопросительные взгляды остальных молчаливо устремились на неё. Они полностью разделяли этот вопрос, но никак не могли набраться смелости, чтобы задать его сами.
«Ничего не меняется с каждым городом, - подумала она про себя. - Они категоричны в своих убеждениях и воспринимают все страдания как должное. Их глаза не выражают и тени протеста. Ну что ж тем лучше для меня. Значит, не придётся задерживаться здесь надолго».
- Нет, - быстро ответила она, как будто испугавшись, что они могут передумать.
Её ответ подействовал чрезвычайно сильно лишь на священнослужителя стоящего рядом. Она заметила, с каким облегчением он выдохнул после этого. Остальные же только сменили выражение лёгкого недоумения на, более привычное для их лиц, выражение абсолютного согласия. А некоторые к своему облегчению лишь разгладили несвойственные морщины задумчивости на своём лбу.
- Эти люди верят в Бога, который нас любит, - тихо начал святой отец, указывая на мужчину задавшего вопрос. - Пробираясь сквозь паутину пороков изощрённо сотканных Дьяволом, мы неминуемо испытываем страдания. Даже я. И даже вы, - спокойно добавил он. - Будьте уверены, Господь видит все наши страдания и страдает вместе с нами. Он даёт силы, чтобы преодолеть все трудности, которые встречаются у нас на пути и к тому же он терпелив и примет каждого кто исповедуется и искренне покается в своих грехах.
- Покается? - переспросила она, как будто не расслышав.
- Да, - ответил он, величественно склонив голову. - Покаяние занимает главенствующее место не только в религии, но и во всём человеческом обществе, - размеренно произнёс священник. - Благодаря покаянию очищается душа. И если люди перестанут заботиться о чистоте своего внутреннего мира, то вскоре от каждого начнёт смердеть настолько сильно, что придётся затыкать нос ватой.
Ирэн внимательно слушала и не думала даже его прерывать, так что святой отец беспрепятственно продолжал:
- К тому же за исповедью и прощением неотступно следует причастие, которое является древним символом единения человека с Богом. А сами то вы давно исповедовались? - спросил он неожиданно.
- Я исповедуюсь каждое утро глядя на себя в зеркало, да и в своих грехах мне некого винить кроме себя самой конечно. Я праведница и падший ангел в одночасье и могу вас уверить в том, что когда наступит день и в зеркале появится настолько ненавистный мне человек, что я не смогу более смотреть на него, то стану ещё и палачом.
- Вот как, - с сожалением вырвалось у священника.
- Да. Я пока что сама справляюсь со своей внутренней чистотой, как видите! А вы пользуетесь лишь тем, что люди не доверяют себе в столь деликатном вопросе, поэтому им не обойтись без вашей помощи и подтверждения этого самого прощения. К тому же, после своих ничтожных слов искупления, они оставляют несколько золотых монет в качестве доказательства завершения сделки со своей совестью. Но я их понимаю, ведь так легче.