-- Говорят, что там, на севере, можно найти недурной заработок, -- если только поискать хорошенько! Это не то, что Америка, но, ведь, ты женщина и должна довольствоваться тем, что отпустит на твою долю милосердный Господь. Так?
-- Правда, отец!
-- И потом еще... Видишь ли, хорошо садиться большой семьей за хорошо накрытый стол. Но голодать лучше в одиночку. Не поехать ли тебе на север, а?
-- Хорошо, отец!
Несмотря на жестокую бедность, Мариетта была достаточно знакома с основами святой католической веры. И она твердо знала, что послушание родителям -- ее долг. Ей очень не хотелось покидать родную деревню, а относительно севера она знала только, что там много фабрик, больших городов, денег и соблазнов.
Отец так захотел -- она поехала.
В Неаполе, на набережной, она встретила хозяйкина мужа, так как был мертвый сезон и отельные комиссионеры старались захватить немногих клиентов еще на материке. Хозяйкин муж объяснил Мариетте, что ей совсем незачем забираться ни в Милан, ни в Турин, ни вообще ни в один из этих чертовских городов, потому, что все это ничем не лучше какой-нибудь Австрии. Он может предложить ей тут же, в двух часах езды, обеспеченное и очень хорошее место.
Мариетта согласилась. Она почитала родителей, но север слишком пугал ее. И, ведь, лиры везде -- одинаковые. Лишь бы их платили. В тот же день Мариетта поступила служанкой в отель. Десять лир она ежемесячно посылала отцу, а подачки от посетителей копила на приданое. Первое время она, правда, покупала себе то ниточку кораллов, то новую пару башмаков на плетеных веревочных подошвах, -- но тут подвернулся Карло и после этой встречи каждое потертое сольдо старательно укладывалось в глиняную копилку.
Карло был рыбак, -- крепкий, бронзовый, курчавый, с темно-синими веселыми глазами. Хозяйка предпочитала покупать провизию из первых рук, -- и почти каждое утро Карло приходил на двор отеля с круглой и плоской, как тарелка, корзиной, в которой копошились живучие темнокожие угри, мертвенно серебрилась скумбрия, белели нежные сардины и бесформенной слизистой массой вздрагивали осьминоги. Хозяйка упорно торговалась, а Карло твердо отстаивал назначенную цену. Торг продолжался достаточно долго, и Мариетта успевала не только хорошо рассмотреть синеглазого рыбака, но даже и перемолвиться с ним несколькими словами.
Дрок в то время был мертв и сер. Ослы глодали его по обочинам тропинок и горько жаловались на несправедливую судьбу.
В те дни, когда отель пустовал, хозяйка усердно занималась воспитанием своего слабохарактерного мужа и мало заботилась о служанках. Мариетта пользовалась этими днями и, под предлогом какой-нибудь маленькой покупки, целыми часами бродила по крутым, неровно вымощенным улицам городка, по веселой, повиснувшей высоко над морем пьяцце, смотрела и слушала. После родной деревни даже этот крохотный городок казался ей большим и шумным. А, ведь, она была еще очень молода и очень любила жизнь.
На пьяцце Карло встретил Мариетту совершенно случайно, -- и этот случай так ему понравился, что рыбак решил на будущее время оказывать судьбе некоторое содействие.
Хозяйка была довольна тем, что характер обычного торга на дворе отеля несколько изменился. Правда, рыбак задерживался на этом дворе еще дольше, чем прежде, -- но совсем не так уже твердо отстаивал свои цены. В сущности, он просто передавал хозяйке с рук на руки весь свой улов, а затем принимался беседовать с Мариеттой.
-- Здесь слишком людно! -- сказал Карло во время одной из прогулок по пьяцце. -- И нельзя ни о чем поговорить по душе, потому, что так и кажется, что каждый мальчишка засматривает тебе прямо в рот... Не пройтись ли нам куда-нибудь подальше?
-- Правда, здесь слишком людно! -- согласилась Мариетта -- А шумят так, словно моя хозяйка, когда она ссорится с мужем. Мы можем пройти куда-нибудь за город... Только не слишком далеко, конечно!
И с этого дня они показывались на пьяцце только по воскресеньям, когда там грохотал городской оркестр. Им больше нравились крутые, наскоро проложенные тропинки, безлистные виноградники и пахучие апельсинные сады. Тут никто не мешал говорить, о чем угодно, и никто не перехватывал чужих взглядов и улыбок.
Было тихо и спокойно, и солнце грело временами, почти, как летом, но весна еще не пришла. На безлистных прутиках дрока едва только обозначились цветочные почки -- совсем ничтожными зелеными бугорками. А с севера то и дело налетал сердитый трамонтано, накидывал на монте-Соларо зыбкую туманную пелену, пенил холодное море и злобными горстями бросал со скал в сады и рощи соленую пыль и мелкий острый щебень. Весна еще не пришла.