Аполлинария посмотрела на Анискина, как на недалёкого, подала знак Василию, чтобы налил теперь уже в рюмку. Выпила.
- Монахи эти колдуны были. Не любили их, боялись. Как скотина у кого падёт или неурожай в колхозе, всё на них валили. А, мужики по пьяному делу поколачивали. Скит их правда был ближе к Малым Гадюкиным, но в дни какие этих монахов во всех наших деревнях видели одновременно, приходили за продуктами, когда разговеться можно было. - Аполлинария вопросительно посмотрела на Агату. - Что-то я не пойму ты про меня писать будешь или про колдунов - монахов?
- Про всех и про всё. - Ответила Агата. - А, что с монахами и скитом этим стало?
- Да, толком никто не ведает. Так, вот, в году пятьдесят восьмом батя мой пил уж очень крепко и зимой вдруг приспичило ему в лес пойти, зайцев пострелять. Как мамка не удерживала его, взял ружьё, бутылку самогона, закусь скромную и ранним утром ушёл в лес. К ночи не вернулся. Утром стучит кто-то в окно - темно ещё было. Мать выскочила папка наш лежит, а рядом эти колдуны в чёрных одеждах. В общем замёрз он в лесу, а монахи, видно, нашли его и притащили к дому. Мать заголосила - батя уже не живой был.
- Так, что монахи эти? - Спросил Анискин.
- Да, ничего. Растворились в темноте - колдуны ведь. О! В Средних Гадюкиных, Фёдор знает, есть старуха Аэлита. Ей уж за сто лет - она всё про всех знает. Её поспрашивайте, если интересуетесь. Вася, налей-ка на посошок. Пойду я - устала от вашего интервью.
Аполлинария выпила, встала, окинула всех взглядом, снова села. Подняла указательный палец кверху - видимо хотела что-то сказать. Прикрыла глаза - сразу послышался храп.
- Наговорила сорок бочек арестантов. - Пробурчал Анискин. - Вася, а ты от родителей или от кого ничего не слышал про этих монахов и скит?
- Так, мои родители не из этих мест. - Василий достал из шкафа альбом и стал показывать Фёдору и Агате старые фото. - Папа с мамой познакомились в техникуме в Забелжске - отец учился на тракториста, а мама была одной из первых, кто начал учиться на доярок доильного зала. Ну, тогда только начало появляться машинное доение. Закончили, поженились и их направили в наш колхоз, в котором работали все жители трёх "Гадюкиных".
- Ну, так ты, что ничего не слышал про монахов этих? - Перебил Анискин. - Ты же жил здесь.
- От кого? Родители работали целыми днями и ночами. Мы в школу, потом в колхозе помогали. Зимой, то на коньках по речке, то просто в войнушку бегали по окрестностям. Потом в техникум рванул в Забелжск, потом армия, после армии в Москву, в институт на юридический. Вернулся уже в 1983 в Забелжск и стал в прокуратуре работать. - Рассказ Василия прервал телефонный звонок. Аполлинария проснулась оглядела стол и затянула:
- Ой, цветет калина в поле у ручья.
Парня молодого полюбила я.
Парня полюбила на свою беду:
Не могу открыться, слова не найду.
- Это радио! - Сказал Анискин в трубку и громко Василию:
- Василий Петрович, выключите радио, пожалуйста! - И шёпотом добавил:
- Проводи бабусю. - Потом продолжил в телефон:
- А, вообще работаем, Сергей Борисович. Ищем полового партнёра Пупыркиной. Завтра всех опросим. Кандидатов немного - три деда да сынок Айнагуль Шаганян. Сегодня не смогли - дождь сильный, вымокли в лесу. А, в дом Анагуль не пускают - крепость неприступная. Только охранники фирмы Шаганяна со своим ключом проходят. Да, ну, Борисович! Молодые жлобы, куда им старуха? Их не беру в расчёт. Да помню я про извращенцев. Ты бы там поручил кому-нибудь проверить эту охранную фирму "Ласточка". И ещё...- Анискин зажал рукой трубку и посмотрел на Агату. - Как это средство половой мощности называется?
- Геронтовиагрил. - Подсказала Агата.
- Вот, попроси наших сделать ещё раз анализ крови Пупыркиной. Есть такое новое средство Ге-ронто-виагрил. Может оно в крови отражается как-то. Пока! - Анискин закончил разговор и разлил по рюмкам. Вернулся Василий.
- Что дальше? - Спросил он.
- Кажется, что сражаемся с ветряными мельницами, а дело яиц съеденных не стоит. Что-то меня никто с именинами не поздравляет! - Анискин оглядел присутствующих.
- Будь здрав, боярин! - Василий протянул рюмку, чтобы чокнуться с Фёдором.
- Ходите Гоголем, Фёдор Иванович! - Агата, видимо, страдала той же "болезнью", когда выпьет, что и Анискин. - У Вас ума палата. Всё будет в ажуре, и Вы будете увенчаны лаврами.
- Ух, ты! - Воскликнули хором Василий и Фёдор, поражённые фольклорным красноречием Агаты.
- А, что же вы не спросили у Аполлинарии про меня? Возьмёт она меня на временное жительство? - Поинтересовалась Агата.
- А, что тебе не нравиться наверху? - Спросил Фёдор, перейдя вдруг на "ты". - Нам с Василием внизу места хватает.
Василий даже крякнул и чуть не подавился. Анискин хлопнул его по спине.
- Всё нормально, живите сколько хотите! - Еле выговорил Василий хриплым голосом. - Надо было ещё Кузьминичну здесь оставить и петуха её позвать.
Но Анискин и Агата не уловили иронии.
- Тогда я пойду фиал блаженств выпить, то есть спать. А, то утром ваш петух-будильник рано разбудит. - Агата махнула рукой. - Спите спокойно, товарищи! Пусть земля вам...Ой! - Агата икнула. - Простите! Хотела сказать: Спокойной ночи!
Она поднялась наверх, достала из кармана джинсов диктофон. Включила. Из динамика раздался голос Василия: "Я, вот, что предлагаю. Я переночую на чердаке - там у меня шикарные апартаменты, а Вы, Агата..." Она немного перемотала. Из динамика послышался её собственный голос: "...так и не поняла, что здесь случилось. Может расскажете? Фёдор Иванович что-то странное сказал про..." Агата достала из сумки ноут, включила.