— Слишком сложно. К тому же реакция вашего заказчика была мгновенной. Это нам тоже не нравится, я говорил вам об этом. А если предположить, что у них есть «резервный вариант», как был у вас с Гейтлером? Такую возможность вы исключаете?
— Нет, — сразу ответил Дзевоньский. — На их месте я поступил бы также. Это обычная практика в нашей работе. И в вашей тоже, генерал. Всегда есть основной вариант и резервный, как при полетах космонавтов. Так планируют свои действия все крупные спецслужбы мира. А наш заказчик был бывшим сотрудником спецслужб, в этом я убежден. Он хорошо понимал специфику нашей работы. Поэтому я думаю, что у них мог быть свой «резервный вариант».
— И тогда у нас два «резервных варианта», — подвел неутешительный итог Машков. — Один — с участием Гельмута Гейтлера и второй, который мог быть предусмотрен вашим «заказчиком». Такое возможно?
— Да. — Дзевоньский тяжело вздохнул. — С этими шпионами всегда так, пан генерал. Не знаешь, какую гадость они выкинут в очередной раз…
— А если серьезно?
— Безусловно. Гейтлер исключительно опасен. Я не перестаю об этом говорить с первого дня моего ареста. Он может выкинуть все, что угодно. Придумать любую пакость. Мне кажется, вам нужно больше думать о розыске Гейтлера, чем искать моего «заказчика», который может свернуть всю свою деятельность и эмигрировать куда-нибудь в Канаду или Чили.
— Мы допросили ваших помощников, — сообщил Машков, — и точно знаем об убийстве Костиной, сотрудницы фирмы Гельвана. Вы понимаете, что у нас есть основание привлечь вас к ответственности за организацию и совершение убийства? И вы можете получить пожизненный срок.
— Это уже было, — поморщился Дзевоньский, — не нужно меня пугать. Все равно со мной ничего не сделают. Меня же не отправят в обычную колонию к вашим уголовникам. Самое страшное, что мне грозит, это остаться на всю жизнь в этой вашей тюрьме и ежедневно встречаться с вами. Не очень приятная перспектива, но лучше, чем в ваших колониях и тюрьмах. А вообще я вам нужен. Меня можно перевербовать и отправить на работу обратно в Бельгию. У меня сложилась деловая репутация, меня неплохо знают в Европе. Представляете, какую информацию я смогу вам поставлять?
— Про репутацию не напоминайте, — усмехнулся Машков, — она не так уж хороша. Лучше скажите, как бы вы искали Гейтлера на нашем месте? С чего начали бы? В двенадцатимиллионном мегаполисе ему легко скрыться с его великолепным знанием русского языка, наших нравов и обычаев. Как вы это сделали бы?
— Я думаю, нужно проанализировать все его прежние операции, — предложил Дзевоньский. — Мы тоже их проверяли, но у нас был ограниченный доступ. А у вас есть целое досье на него. Он прибыл к вам сразу после падения Берлинской стены. Они все были тогда в таком полуневменяемом состоянии, потеряв свое будущее, свою страну, свою работу. И он мог тогда рассказать чуть больше, чем нужно. Возможно, как профессионал он не раскрыл всех своих агентов, понимая, что надо иметь запасные варианты, но в том состоянии мог где-то что-то и сообщить. Хотя лично я не верю в его случайную болтливость. Он слишком умен и хитер для этого. Но проверить нужно. Все его связи, всех знакомых в Москве и оставшихся в Германии. Может, даже его агентуру в других странах. Особое внимание обратите на агентов, которые знали русский язык. Насколько мне известно, почти всю документацию по «Штази» вам удалось вывезти и спасти. Бедные американцы получили лишь крохи, все остальное отобрали ваши военные контрразведчики и разведчики. Поэтому нужно заново все проверить. Но если подумать, он должен понимать, как его будут искать. После моего ареста он сменит все явки, все возможные адреса. На вашем месте я поработал бы с его бывшим водителем, которого мы прикрепили к нему от фирмы Гельвана. Конечно, Гейтлер мог останавливаться где угодно, чтобы потом добираться до нужного места на такси или метро, но даже в его остановках должна проявиться продуманная схема. Поработайте с этим водителем, может, он вам подскажет какие-то адреса.
— Хорошо, — кивнул Машков. — Кажется, его фамилия Сальков?
— Да, Николай Сальков. Он мог обратить внимание на какие-то детали. Но, если честно, то я думаю, что Гейтлер уехал из Москвы.
— Как это уехал? Бросил все и сбежал? Вы понимаете, что говорите? Только недавно вы уверяли меня, что он обязательно доведет до конца задуманное дело. А теперь утверждаете, что его нет в Москве?
— Я сказал «думаю». Он не захочет подставляться. И если готовит очередную пакость, то делать это лучше совсем в другом месте. А сюда приехать на готовенькое. Москву он знает великолепно, такое впечатление, что он здесь родился и вырос.