Вот и бдел Хрик за добром, да и за молодыми обозниками заодно, нет-нет, да и косящими в сторону гитарных перезвонов.
- Достопочтенный герр Хривроник! К Вам с разговором путники.
Парнишка в добротной меховой безрукавке коротко поклонился и, дождавшись одобрительного кивка караванщика, споро шагнул из освещенного костром круга, впрочем, не оставив хозяина наедине с незнакомцами - мало ли что - а остался приглядеть, для пущей важности положив руку на оголовье заправленного за пояс топора.
На смену отроку пришел высокий худощавый блондин. Одет мужчина был откровенно-бедняцки, но высокомерия во взгляде хватило бы и на дюжину казнокрадов. Затянувшаяся пауза грозила и вовсе перейти в неприлично-немую сцену: караванщик, как человек, которого собирались просить (а с чем еще мог пожаловать знатный оборванец?), не собирался облегчать задачи пришлому, и начинать разговор первым. Илас же, как не привыкший гнуть спину в поклонах и одалживаться, подбирал слова, не идущие в разрез с его гордостью.
- Не откажите, досточтимый герр Хривроник, выслушать просьбу двух путников - наконец-таки промолвил блондин.
- И в чем же эта самая просьба будет? - хитро прищурился Хрик. В клубах дыма его лицо, и без того обманчиво-добродушное, и вовсе расплывалось, вызывая у Вассы ассоциации с блинами, что пекли накануне сжигания чучела Ульраны-зимы.
- Разреши нам присоединится к твоему каравану, - сказал, как в Илреть нырнул, Илас.
Обозник причмокнул, выпуская очередной клуб едкого дыма, покрутил трубку в руках и задумчиво произнес:
- Нет.
О причинах отказа Илас спрашивать не стал - не было привычки у него просить, а уж выпрашивать милости и подавно. Да и Васса понимала: не такой перед ними был человек, чтобы менять свое решение.
Выйдя за обозный круг, двое переглянулись. В голове каждого из них был вопрос: 'Стоит ли пытать счастья у цыган?' И если Вассария склонялась к тому, что стоит, то Илас - пробовать незачем. Однако, озвучить свою позицию мужчина не успел. Девушка поддернула юбки и решительно направилась туда, где так красиво плакала о потерянном гитара.
- Эйрла, ромалы! - голос звонкий, озорной, будто и не провела целый день в седле, а только что выпила хмельного вина и готова станцевать. - Заботливой ночи и легких дорог!
Мысленно Васса себя похвалила. Так и надо. Дед как-то рассказывал о цыганах, вернее, об одном из кочевого братства, который и научил его многим шулерским приемам. О той босяцкой поре старик Хайроллер вспоминал редко. И сейчас эти-то воспоминания девушка старательно воскрешала в памяти. Что и как стоит сказать, как посмотреть, чего дождаться.
-Ай-ней, ты глянь, Земар, какую красавицу к нам занесло, - смуглая женщина сверкала монистами и тремя парами серег в ушах. Про такую язык не повернется сказать 'толстая', точнее всего будет - 'хозяйка'. Хозяйка себе, своей дороге и своей жизни. Хитрая? Скорее мудрая, она за одно мгновение оценила пришедших.
Если про мужчину, что стоял чуть поодаль, ей было все ясно, то девушка оказалась клубком, в котором перемешалась пряжа разных цветов. И не разобрать, какая же из нитей основная, а какие накручены заботливой хозяйкой-судьбой поверх основного мотка.
Земар, степенный мужчина с курчавой бородой, в которой основательно поселилась седина, перебирал струны, искоса поглядывая на пришлых. Эка невидаль, чужаки? А вот то, что девка говорит, как своя, таборная, насторожило. Жила среди цыган? Иль ушла следом за кем в табор? То, что не рожденная в кибитке - это видно.
- Красавицу не по глазам привечать надо, и не по лицу. Женская красота, она в танце видна. Сможешь сплясать так, чтобы душа наизнанку вывернулась?
Необычный диалог. Притихли и остальные, гревшиеся у костра. Стало интересно. Земар-конокрад редко чужаков привечает, чаще наоборот. Если какие залетные драгуны придут послушать песен, да посмотреть на молодых красавиц табора, то лишь зыркнет. И всем понятно: ублажить, напоить, заговорить... а там уж вояки сами все деньги отдадут. На тех, что погадать приходили, цыган и вовсе не смотрел. Мало ли дурех и дураков по свету ходит? Наплести им о том, что было и чего не было, любая дочь дорог может. С теми же, кто коней покупал и серьезные дела заказывал, Земар говорил особо и сразу отдельно, не при таборе. Эти же - вроде и чужие, но...