-Тятя, мне страшно....
-Пёс с вами! - махнул толстяк рукой, - ведем обоих, а там пусть инквизитор разбирается...
Аримикопольский инквизитор - Миртор Хопкинс - мужчина, чтивший умеренность во всем: еде, вине, обществе красивых женщин, по складу характера был правильно-скучен. Его лысоватая голова, прикрытая напудренным париком, как носили согласно этикету прошлых лет, короткий, но острый нос, близко посаженные глаза, окруженные сеткой морщин, вечно угрюмое выражение лица... не шел инквизитор яркому, вечно пестро-веселому Армикополю.
Хопкинс же больше всего любил порядок. И его стол, где, в одному Миртору ведомом строгом соответствии, расположились стопка документов, чернильница и быстрописное перо, папка с делом о 'Рыжеволосой бессмертной мракобеске', по левую руку лежало извечное напутствие всех инквизиторов - трактат 'Низвергающий ведьм меч'. Данное творение обучало магистратов способам обнаружения ведьм и процедурам доказательства их виновности и было проштудировано Хопкинсом вплоть до прямого цитирования избранных отрывков.
Время - лучший лекарь и отменный патологоанатом, справедливый судья и убойное успокоительное, если не примирило двух противоположностей: Армикополь и Хопкинса, то сделало возможным их сосуществование. Притерпелись. И инквизитор к городу, и город к инквизитору. Один стал позволять себе малые умеренные вольности, другой делать вид, что слушает приказы хоганова карателя. Впрочем, народ армикопольский с охотою посещал забаву, редко, но все же устраиваемую инквизитором, как то - сожжение ведьмовок.
Когда ввели двоих - рыжую, шваброобразную девицу и герра, помятого, с фингалом, начавшим уже заплывать, и рассаженной щекой - инквизитор как раз размышлял, что давно не было на площади огнища. Хопкинс свято веровал, что показательные казни - прививка от еретичества. И если колдовок всех не изведешь, то попавших в руки инквизиции надлежит неукоснительно отправлять по пути, из которого нет возврату. И не важно, кого обвинят в пособничестве мракобесам: знатную богатую горожанку или чухонскую крестьянку. Хотя горожанку, конечно, выгоднее: часть наследства-то на благо инквизиции отойдет.
Окинув взглядом прибывших, Хопкинс вопросил:
- Это ты та ведьма, о которой судачит весь город? Будто бы ты вместе со своим полюбовником совращала честных юношей, а сама, аки оборотень переиначивалась мужчиной и творила непотребства?
Эрден лишь поразился богатству людской фантазии и тому, что даже роль главного злодея - и то досталась не ему, а Иласу. Последний же, ограниченный образом имбецилки, лишь промычал нечто нечленораздельное в ответ и хрюкнул.
Дознаватель, изображая 'переводчика', пояснил:
-Досточтимый герр инквизитор, видите ли, фьерра Урсула немного... недалекого ума... в детстве ее уронили
'Ага, с колокольни и раз этак двадцать', - мысленно добавил конвоир, наблюдавший недалеко от выхода эту картину.
-И потому она никак не могла исполнить того, что ей вменяют в вину...
-Складно врешь, - выдал инквизитор, - соври тогда еще: как объясните, что бляха с мощами святого Фарама засияла? Или то, что эта фьеррина после смертельной раны встала, как ни в чем не бывало?
- Многоуважаемый герр инквизитор, - Эрден изворачивался ужом на раскаленной сковородке, - стоит сказать, что артефакт засиял не у меня или фьеррины в руках, а в руках того юноши, который заговорил с нами на улице. Следовательно, либо он сам колдун, либо кто-то проходивший в этот момент рядом обладал мракобесьим даром. А если учесть, что в службу инквизиции никоим образом поборник тьмы проникнуть не мог.... Что же касается 'смертельной раны' - там царапина была небольшая, диск тот метательный в ребре корсета застрял, а девицы почти и не задел.
Здоровущее пятно крови, которое в этот момент бочком пытался прикрыть говоривший, вопило об ином раскладе, но Эрден верил в свою звезду. Или во что там полагается верить утопающему?
- Сладко брешешь, аж заслушаешься, - а потом, повертев в руках быстропишущее перо, вынутое из чернильницы, задумчиво произнёс:
-Дыба, или сразу на костер?
- Позвольте, герр Хопкинс, - Эрден, у которого в судьбоносные моменты шестеренки в голове вертелись с утроенной скоростью, так что он вспомнил имя, лишь единожды им слышаное, как и характеристику его носителя: 'маразматик и фанатик', воскликнул: - а как же закон, который гласит: 'Обвиняемый не виновен, пока не доказано обратное!'.