Ресторанчик был камерным, всего на четыре отдельных, оформленных каждый в своем стиле маленьких зала и один общий, традиционный. Так как хозяйка была личностью неординарной, то и место под эль'инссригг было выбрано не простое - старая, давно заброшенная и выкупленная за бесценок дуергарская кузня, где в главном зале, как и положено серым дварфам, стояла огромная рунированная домна, способная давать чудовищный жар. Конечно, почти все внутри было переделано, и мало ли кто мог бы в массивном, заросшим паутинной лозой двухэтажном здании без окон заподозрить как кузню, так и престижное место общения. Именно такова, кстати, была его основная роль - больше клуб, чем ресторан, более мастерская, чем галерея. Впрочем, и галерея тоже - черноволосый в очередной раз с восхищением отметил поразительную живость сотворенных магессой скульптур, словно замерших во мгновение. И если бы он точно не знал и не видел гипнотический процесс творчества, он бы заподозрил, что вот этот, например, стоящий подле чаши фонтана черный эльфийский лучник, из лесных собратьев, если судить по форме ушей и общей конституции, был вполне себе живым, и ему просто напросто не повезло быть обращенным в камень. Но нет, он лично был свидетелем того, как тек и замирал в ее руках обсидиан, черное стекло и даже металлы.
Миновав дворик, а ведь это не заняло хоть сколько-то большого времени, буквально три десятка шагов, он с удивлением взглянул на уже ожидающую его на ступенях внутреннего крылечка хозяйку. Она была особенно прекрасна, даже в обществе изначально изящных и красивых эльфов. И вроде бы все было как и у всех обеспеченных благородных-цринтри, способных потратиться на доводку и так близкой к совершенству фигуры, но... Она была ниже на голову, чем массивный по меркам илитиири чародей, пепельная, хрупкая, с тонкими руками и узкими плечами, длинной изящной шейкой, обычно не украшенной ничем, кроме шнурка с пуговицей, копной растрепанных в кажущемся беспорядке белоснежных волос, глубокими как подземное море ультрамариновыми глазами, пухлыми, четко очерченными губами и тонким носиком, каждый вдох которого заставлял трепетать не только крылья его, но и сердца мужчин, а также высокой грудью, тончайшей талией, подчеркнутой перетянувшей простое фиолетовое платье до пят шелковой лентой. Ее узенькие стопы и длинные пальчики, ее взгляд и журчащий голосок - все нравилось чародею в этой илитиири, заставляя замирать на середине шага и ловить каждый вдох, заставляя самого себя дышать - настолько она была прекрасна... Дьявольски прекрасна, как считал сам черноволосый, не в силах уловить то, что заставляет его так восхищаться ей. Прекрасная, как и ее творения, она, почему-то, между тем, не вызывала в его груди какого-то пламенного чувства, так воспеваемого светлыми собратьями, не вызывала нестерпимой необходимости быть постоянно рядом - он воспринимал ее внешность, как вершину мастерства художника, но побоялся бы взять ее в руки, даже предложи она ему это сама. Они были очень хорошими и давними друзьями, столько, сколько он помнил себя. Наверное именно это и не позволяло им стать ближе иным способом.
-Вендуи, Кельрак, - поприветствовала и весело рассмеялась она, когда чародей, задумавшись, чуть не споткнулся о первую же ступеньку. Для ловкого эльфа, для илитиири, это действительно было показателем исключительной неуклюжести. - Ты неисправим! Я знаю, почему Высший запрещает тебе чаровать в полную силу в городе! Ты единственный, уверена, способен ненароком, сотворяя стакан с водой, разрушить мифаль!
Наблюдая за ее неподдельным весельем, чародей совершенно не чувствовал обиды - подобные шутки между ними были совершенной нормой, они любили подтрунивать, отмечая собственные недостатки, поэтому он не растерялся:
-Да нет, Синае, не в том дело, нет, - он задумчиво возвел очи, пощелкал пальцами, словно подбирая причину, и с явной иронией в голосе закончил, - Все проще... Он всерьез опасается, что у меня получится что-то дельное, и я рискну чем-то большим, чем стакан воды! И вот уже тогда!...
Заливисто захохотав, что было, между прочим, неприлично среди аристократии темных эльфов, он, словно так и надо, быстро миновал хозяйку, походя отвесив ей легкий щелчок по носу, и тут же скрылся в дверях за ее спиной. Сзади раздался ошеломленный и возмущенный вопль, дверь вновь распахнулась, уже от пинка и внутрь ворвалась раскрасневшаяся фурия, размахивая выхваченным непонятно откуда синим жезлом. Хорошо, что зал был пуст, и никто из Лодиас, за исключением верного слуги дома Хельвиарн, старого уже илитиири-наставника Спираксла, который, как и обычно, исполнял роль официанта и сидел на высоком стульчике в углу у печи-домны, не видел, как, дурачась, эльфийская магесса носилась по залу, догоняя черноволосого чародея и пуская в него из посоха короткие молнии. От которых последний, впрочем, вопреки всем естественным наукам, умудрялся уклоняться... Точнее, отклонял их. Такое вот ребячество, не скажешь по другому, но это было и понятно - будучи примерными ровесниками, они только только приблизились к рубежу пятого круга, оставаясь по меркам илитиири обычными подростками. Да, талантливыми, да одаренными, но все же еще не умудренными, недостаточно взрослыми. Они еще не достигли того возраста, когда серьезность станет не напускной, а веселье потребует усилий. Поверьте, эльфийская молодежь была не менее озорной, чем человеческая.
Впрочем, угомонились они быстро, когда черноволосый подловил красавицу-илитиири на маневре вокруг опрокинутого стула и не выхватил у нее жезл, тут же закинутый метким броском на массивную люстру-кольцо, в центре которой висело облако пламени. На этом он получил пинок в колено, потом подзатыльник и, вернув хозяйке ее артефакт, созданный кстати им лично, в подарок, был проведен в любимую им верхнюю комнату, имитирующую лунную ночь в густом лесу. Он пытался как-то добиться от хозяйки правды, как она умудрилась создать подобный антураж, словно живые деревья, сложнейшую иллюзию звездного неба где-то высоко-высоко и огромный молочно-белый диск луны, но она лишь отмалчивалась, ссылаясь на связи Дома.
Тут был ровно один столик, в центре, возле иллюзорного же пруда, с вечно замершей на его поверхности, чуть дрожащей лунной дорожкой, всего два стула. Обычно здесь устраивала свидания состоятельная молодежь, падкая на экзотику. Но чародей любил данный зал не за это, он даже и сам не понимал чем, но искусственная поляна задевала что-то внутри него. Какие-то струны... Лунные, как шутила Синае, прекрасно знавшая внутренние чаяния Кельрака.
Он, как обычно, расслабленно сидел на невесомом колченогом стуле с изогнутой спинкой, чуть повернувшись к луне и балансируя на всего одной из четырех ножек. Думал о своем, наблюдая, как Синае сама, лично сервирует стол, и слушал ее неторопливый монолог. Он не был в гостях уже с декаду, и ей явно хотелось поделиться накопившимся - многое из того, что она говорила, нельзя было бы доверить никому. Вообще никому, но именно это и подчеркивало их дружбу - тайн между ними не водилось отродясь.
-Ты даже и не представляешь, аббил, - всплескивала она руками на ходу, не прекращая выкладывать в ведомом ей одной порядке сладости из муравьиной смолы и меда подземных пчел, а также разливая цветочную мелассу. - Отец вновь завел разговор о моем обучении! Он все также надеется сделать из меня боевого мага! Лучше бы он надоедал мне наследниками, Ссуссун побери!...
-... вот она приходит ко мне, представляешь, сама! Мол, хочу выкупить у тебя роте... Ну, того риввила-повара, который у меня варит медовые сладости. Я тебе говорила, между прочим! Ты меня не слушаешь, эй!.. - возмущалась она, если ей вдруг казалось, что он ушел слишком глубоко в свои мысли, тормошила его, кидалась колючими искрами.
-Да прекрасно я помню твоего раба, отстань... Высокий такой, кудрявый, худой, нет среднего пальца левой руки, глаза карие, сам бледный, косолапит на левую ногу - был перелом... И прекрати уже! Ты мне мантию прожжешь! - отмахивался чародей, обладающий действительно прекрасной памятью и, кстати, всегда внимательно слушавший подругу, пусть и краем уха. Она и сама порой не понимала, какие важные сведения с политической точки зрения могла разболтать и какие неожиданные ответы на незаданные вопросы мог дать чародей, тщательно анализирующий услышанное. Возможно, этот симбиоз был осознанным и обдуманным с обеих сторон, он получал сведения из общества аристократии, в котором все же был парией, она с изумлением часто выслушивала результаты его размышлений, раскрывающие ей глаза на не-очевидные мотивы действий разных интересных персон - выгода была взаимная, но вряд ли они всерьез задумывались об этом, считая подобное просто приятным взаимным времяпрепровождением.
Так, например, сегодня чародей узнал, что ее дом, Хельвиарн, собирается вложиться в разработку шахт под Великим Хребтом, где Подземье граничило с одноименным вышележащим царством Самоцветных дварфов, и что под это дело собирается нанять артель дуергарских каменотесов, пару рунных мастеров и сотню наемников из че'иль Ссерен, что там же, в Верхнем подземье, под предгорьями. Что Бинзир, оказывается, всерьез разругался с ку'Барригимами из-за одной из дочерей, с которой у него, не много-ни мало, чародей аж поперхнулся вином, была любовь. Вот так, видишь каждый день мага-иллюзиониста, а узнаешь его тайные переживания от мастерицы-скульптора. Также он получил подтверждения собственным подозрениям касательно нового ученика магистра Эрел'мур'ccа, о котором, конечно, спросил. Он оказался гостем из того самого Ссерена, сыном принца города, отправленным обучаться в обмен на ряд серьезных услуг. Кстати, услуги были нужны как раз Хельвиарнам, так как ку'Еверрае, хозяева Ссерена очень неохотно позволяли вести дела другим илитиири в своем регионе. Получалось, что посредством магистра, которому дом Синае в оплату подарил какой-то мощный артефакт хаззак, они получили выход на рынок другого региона.
Так, за разговором, были опустошены многочисленные тарелки и блюда, жаркое из водных червей, грибной суп, сладости, коралловая соломка и икра слепой рыбы. Чародей уже было собирался прощаться, сытый и довольный, планируя продолжить выполнять намеченные на сегодня дела и, наконец, заняться подготовкой к завтрашнему походу, когда Синае озадачила его неожиданным вопросом: