Общество илитиири всегда зорко следило за возможным развитием различных мутаций, вычленяя и искореняя, стараясь сберечь чистоту крови. Именно эта черта в свое время и порой поныне отравляла жизнь черноволосому чародею. Так почему же тогда целый народ искаженных может существовать здесь, в Подземье? Чуть замедлившись, он пролетел прямо над караваном, провожаемый злобными взглядами мелких уродцев. Несколько из них сплюнуло себе под ноги, бросая на него короткие взгляды исподлобья. Вот это было уже откровенной дерзостью, но эти подлые твари рассчитывали на торговое соглашение, тем более в пределах города. Ничего, память у эльфа была хорошая, он отлично запоминал лица.
Зависнув на мгновение над пастью, эльф резко ускорился, и снарядом рухнул вниз. Волосы рвало бешеным напором воздуха, мантия трепетала, а из глаз вышибало слезы. Но, бесы вас раздери, как же он любил подобные моменты безумного полета! Он бы с удовольствием кричал что-нибудь задорно-бессмысленное, если бы не мощный встречный напор воздуха и то, что это было крайне недостойным мастера Обители.
Горящая Пасть представляла собой по сути своей русло потухшей магматической реки, в которое вот уже на протяжении нескольких сотен лет стихийно проникали на материальный план огненные духи Геенны. Они раскаляли и плавили породу, словно в попытках вновь вызвать пламенное течение. Городские маги по заказу мастеров-кузнецов отлавливали их, пленяли и поставляли во множество окружающих пещеру мастерских, где в печах, скованные рунными кругами, духи огня прекрасно справлялись с задачей плавки металлов. Даже таких тугих, как адамантин. Находиться в самой Пасти считалось небезопасным, потому вырвавшиеся на волю духи и редкие демоны были крайне агрессивными и нападали на любого. Совет магистров давно позаботился о том, чтобы они не смогли вырваться в общие туннели или на Гранитный путь, построив мощные чары на ведущих туда тоннелях.
Влетев в один из узких боковых коридоров, уходящих в Пасть, эльф продолжил свой путь уже пешком. Вырубленный в камне ход постоянно вилял из стороны в сторону, пересекался со множеством других дорог, норовил запутать. И при этом здесь не было ни одного указателя, словно бы местные жильцы не были заинтересованы в случайных покупателях. Да и вообще, здешние пути не были особенно ухоженными, лишь редкие высеченные в камне барельефы говорили о том, что этот тоннель не дикий.
Эльф направлялся к знакомому мастеру оружейников, с которым плодотворно сотрудничал уже на протяжении почти двух кругов. Этот мастер не считался ни самым умелым, ни самым известным среди прочих эльфийских кузнецов. Но то что он делал, полностью устраивало чародея, без каких-либо существенных нареканий. Соотношение цены и качества было очень заманчивым. Черноволосый часто заказывал ему изготовление заготовок под артефакты, в том числе и ювелирного качества. И мастер справлялся хорошо, а большего для чародея было и не надо.
Огромная зала его мастерской была полностью искусственной, высеченной в камне его собственной магией, а не сделанной на основе естественных пещер, как было принято. Здесь всегда царила легкая прохлада, потому что хозяин терпеть не мог жару, и даже более - гулял легкий зябкий ветерок. Для черноволосого эта его причуда казалась достаточно забавной, ведь подобная черта кузнеца явилась для него в свое время полнейшей неожиданностью. Как сочеталась в мастере любовь к плавке металлов, в работе с раскаленными, текучими материалами и патологическое неприятие жары, он так и не смог воспринять. Подобная прихоть могла стать мастеру очень накладной, если бы он сам не умел обновлять и накладывать охлаждающие заклинания. Более того, черноволосому казалось иногда, что свою магию кузнец освоил именно для этого, а не наоборот.
Мастер металлов Вузирач, а именно так его звали, использовал нетрадиционный подход для того чтобы растопить металл, крайне редко прибегая к помощи огненных духов, и в основном использовал обитателей плана воздуха. Чародей в свое время всерьез заинтересовался этой методикой, и к удивлению узнал, что достаточно сильная молния для плавки металла ничуть не хуже жаркого пламени, а порой и значительно лучше. А затем, углубившись из интереса в изучение данной проблемы, он выяснил, что по сути своей это достаточно близкие явления - огонь и молния.
Мастер был необщительным и никогда не держал вокруг себя множество слуг или учеников, предпочитаю выполнять всю, даже самую черновую работу своими руками. Он молчаливой тенью переходил от одного своего странного агрегата к другому, порой за несколько часов не произнеся ни единого слова даже при наличии собеседника. Вот и сейчас чародей застал его подле оригинальной домны, где бились в защищенные рунами стенки несколько грозовых духов. Желание покарать призвавшего их наглого мага было велико, а вот ума им явно недоставало, и потому они раз за разом бились в прозрачные слюдяные стены, извергая из себя потоки слепящего пламени. Вся их ярость, выраженная в молниях, без последствий впитывалась в толстенные золотые штыри, и по специальным проводникам утекала в рабочую камеру, где и происходила плавка. Судя по серебристо-молочному ручейку, стекающему по выходному желобу в подставленные формы, в настоящее время мастер занимался переплавкой мифрила. На дне и стенках каждой формы, последовательно приносимой мелким синекожим бесом, мерцало тусклыми угольками множество рун, не дающих металлу вновь застыть.
Эльф аккуратно задвинул за собой легкую дверь, выточенную из грибной ножки и покрытую геометрическими орнаментами. Не больше пальца в толщину, она имела мощную магическую ауру, и явно была хрупкой только на вид. Пройдя через нагромождение различных верстаков, миновав кучу сваленного как попало железного лома и отметив походя все прирастающего синеватой металлической плотью-броней голема, он остановился в нескольких шагах позади мастера металлов. Визурич стоял практически неподвижно, лишь перевитые венами искореженные руки совершали чуть неуклюжие движения, перетекая из одного жеста-мудры в другой. Чародей не слишком хорошо разбирался в подноготной происходящего действия, примерно понимая только то, что мастер проводил дополнительную обработку жидкого металла, ведь ряд свойств зачарованному предмету можно привить только так, на самом раннем этапе. Каждый такой поддон с мифрилом имел собственную маркировку, скурпулезно вносимую в рабочий журнал, и шел на изготовление какой-то определенной детали, конкретной части артефакта. Например, придать металлу свойство гидрофобности без дополнительных лаков и покрытий можно было только так.
-А... Это ты, Кельрак... - совершенно не прекращая своих манипуляций и даже не обернувшись обратил внимание на своего гостя мастер. - Твой ятаган на проверочном столе, заточишь сам... И я совершенно не представляю, как ты умудрился так его поломать, но долго он тебе не прослужит теперь. Так и знай... С тебя тот шар для цепа.
-Тьма в помощь, мастер, - коротко поблагодарил-буркнул расстроенный чародей Кельрак, а именно так, как теперь стало понятно, звали нашего странного черноволосого илитиири. Он вообще-то был довольно компанейским эльфом в кругу своих близких знакомых, и никогда не отказывался даже просто в пустую поболтать, явно испытывая странный дефицит общения в не слишком дружном обществе илитиири. Но сейчас, на волне испорченного настроения, да и просто по причине бессмысленности - мастеру было не до него - он воздержался от болтовни.
Без прочих слов он прошел в соседний, меньший, так называемый, чистый зал, отгороженный паутинной шторой, где и располагался указанный стол. Повинуясь простейшему активирующему жесту, огромная друза ссун-камней под потолком вспыхнула ярким желто-голубым светом. Именно здесь, среди множества еще более странных приспособлений, на столах исчерченных рунами и магическими граммами, на этих искусных волшебных устройствах, если можно было бы так их назвать, проводилась проверка и доводка, а также порой и зачарование изготовленных предметов. Достаточно крупный стол, порядка трех шагов в длину, увитый целой вязью переплетающихся схем и строчек на эльдарском... Последние, к слову, вносил как раз Кельрак, один из немногих илитиири, достаточно сведущих в древнем языке, калибруя артефакт по просьбе мастера. И хотя работа была внове, обычно он не занимался изготовлением точных артефактов, по понятным причинам, получилось неплохо. Так вот, в центре этого стола, в фокусе, лежал небольшой, в полтора локтя меч с двойным изгибом и двухсторонней заточкой. Матово-серый клинок, простая рукоять, обвитая камнекожей, без противовеса-балансира. Он был изготовлен мастером Вузичарем пол круга назад и зачарован чародеем под себя, никому более он не подходил из-за особенностей дара, оставаясь в обычных руках неплохим, крепким и острым, но просто мечом. Если бы Кельрак подал на него сейчас поток своей грубой магической силы, то меч переменился бы на глазах, начав испускать гнилостное зеленовато-желтое свечение. Ятаган Гнилой Светлячок верой и правдой служил все эти годы фаерн Кельраку, но последняя вылазка в усиление дальней стражи закончилась для клинка печально. Неизвестно откуда вылезший огнечервь, в чешуе которого и застряло глубоко засаженное лезвие, агонируя, порушил не только каменные джунгли одной из подземных пещер, разломив несколько сталактитов, штор и пару хрустальных друз, но и разломил ятаган на три крупных осколка. Мастер смог восстановить целостность клинка, и даже соединил проводящие линии, спрятанные в толще металла, но это была лишь временная мера, не дающая прежней надежности, как прекрасно понимал сам черноволосый. Не то, чтобы он был великим мастером... да и просто мастером в обращении с оружием, но илитиири живут долго, маги в Лодиас очень ценны, так что традиционно для обороны в ближнем бою, для того, чтобы избежать неприятных последствий антимагии, почти все обитатели Фаер Магтир учились владеть каким-либо оружием. Было даже разработано за тысячелетие некое подобие школы боя именно для использующих магию, в чем-то близкую подобной у высших эльфов, но все же отличной.
Кельрак аккуратно и в чем-то даже нежно подхватил верный клинок со стола, повертел его, рассматривая со всех сторон. Действительно, клинок требовал небольшой доводки, заточки точнее. Внешне было бы и не отличить от целого, не понять скрытые дефекты, если бы он не знал, где и как искать.
Как и все здесь, точильный артефакт представлял собой сложно зачарованное устройство. Илитиири вообще очень мало использовали в своем повседневном быту механические приспособления, полагаясь на свои чары в элементарных делах. Заточить простой нож можно было бы и простейшим заклинанием из первого круга сложности, однако для зачарованного клинка они не подходили. Сплав мифрила и адамантина обладал высокой прочностью, тугоплавкостью и сложно поддавался обработке. Конечно, чистый адамантин был еще прочнее, но также и значительно тяжелее. Заклинанием подобный меч заострить бы не получилось.