Ждали изменений…
Думали, что теперь все изменится…
Надеялись на лучшее…
Молились…
Но для Союза все стало только хуже. Ничего, на что так надеялось высшее политическое и военное руководство, к сожалению, так и не произошло. Наоборот, оживились старые угрозы, начали формироваться новые, о которых еще неделю назад и слыхом не слыхивали.
Не оправдало надежд советского командования пленение Гитлера. Казалось бы, эпохальное событие, должное кардинальным образом изменить ход войны, внесло в него лишь косметические коррективы. Немецкая военно-политическая элита ответила на все это гениальным идеолого-пропагандистским ходом, объявив все свидетельства о пленении фюрера масштабной и откровенной фальсификацией. Кино- и фотодокументы признавались подделкой, показанный Гитлер — его двойником.
Министр народного просвещения и пропаганды Геббельс в тот же самый день — 7 ноября 1941 года — выступил на многотысячном собрании национал-социалистической партии и объявил фюрера павшим за Рейх героем и мучеником. Членам партии было рассказано о героической гибели Гитлера на передовом рубеже восточного фронта, где он с пистолетом в одной руке и гранатой в другой принял неравный бой с тремя десятками предателей и диверсантов.
Живо, ярко, с демонстрацией фотографий и кинохроники, создавали совсем другую реальность, которая казалась не менее, а иногда даже более убедительной. В этой реальности, полностью соответствующей повестке борьбы сверхлюдей ариев с варварами и недочеловека, гибель фюрера была не просто трагедией, а великим подвигом. Гитлера превозносили уже не как исключительного гения германского народа, а как полубога, принесшего искупительную жертву и вознесшегося в Валгаллу.
Благодаря удаленности ставки в Виннице, и почти полном отсутствии живых свидетелей нападения и последующего похищения, удалось соблюсти секретность. На месте изготовили «доказательства» стопроцентно проверенные люди, фанатичные преданные Рейху и лично Гитлеру, что в итоге и определило добротность и невероятное разнообразие «истинных» свидетельств. Фальшивки оказались такого качества, что не поверить в них было крайне и крайне сложно.
Одним из главных свидетельств героичности фюрера стало его «предсмертное» письмо-завещание, тут же ставшее известным в народе и на фронте. Фото небольшого окровавленного листка с несколькими предложениями, написанными неровным подчерком, разошлись мгновенно. Рукой фюрера германская нация «призывалась» к продолжению беспощадной борьбы за Рейх.
И борьба продолжилась с еще большей ожесточенностью и яростью…
Немецкий ударный кулак из сотен тысяч гренадеров, сотен танков группы армией «Центр» продолжал продавливать оборону на московском направлении, медленно, но неуклонно приближаясь к столице. Один за другим пали Истра, Верея, Волоколамск, Можайск, Руза, Клин, Наро-Фоминск и другие города и посёлки.
Штурмовые части группы армией «Север», наступавшие на Ленинград, к концу октября заняли Тихвин. Железная дорога, по которой в том числе доставляли часть грузов к Ладожскому озеру, а потом и в сам осажденный город, оказалась перерезана. Все связи северной столицы с Большой землей оказалась перекрыты.
Продолжалась ухудшаться оперативная обстановка на Кавказе, Крыму, где линию фронта удалось стабилизировать лишь к ноябрю и ценой огромных потерь в живой силе и технике.
С особой силой оккупанты свирепствовали на занятых территориях. В захваченных городах, поселках ежедневно проводились показательные казни. Физически истреблялись любые признаки сопротивления, недовольства. При малейшем подозрении в нелояльности оккупационной администрации предавались огню целые села и деревни. В лагерях с военнопленными массово практиковались децимации, выборочные казни.
Берлин, Рейхсканцелярия
Большой Мозаичный зал. Почти полторы сотни метров пурпурного мрамора под ногами, на стенах и потолке. Ни люстр, ни мебели, ни встроенных ниш, и главное, ни единого окна.
Торжественная тишина. Весь цвет Германии — лидеры партии, имперские министры, генералы и адмиралы — склонил головы перед гигантским портретом фюрера. Минута прошла и к трибуне, отделанной кровавого цвета тканью, вышел тучный человек в белоснежной форме маршала авиации с золотым жезлом.