– Ты должен сжечь его машину, – сказал мне он. – Делай с ней всё что хочешь. Но чтобы от неё и следа не осталось. А дальше – дело за тобой. Если сделаешь всё быстро, то проблем не будет.
– А если будут? – спросил я.
– Тогда беги.
Я вспомнил каждое своё действие и удивлялся тому, на что был способен. Но в последнее время это происходит со мной довольно часто. Я сам редко начинаю узнавать себя. Она стояла в самом отдалённом районе города, где мало кто решался бродить той ночью, в моём случае – никто. Я пришёл туда с бейсбольной битой и, отыскав её глазами, эту красную, казалось, совсем новую машину, среди других автомобилей на парковке, мне пришлось осмотреться. Ни один человек меня не видел, я и сам никого не видел. И тогда я принялся за дело. От той машины и в самом деле не осталось и следа. Я выломал стёкла своей битой, почти полностью помял корпус, открыл дверь через выбитое стекло и затем достал бутылку с розжигом. Поливая им весь салон, я слышал приближающиеся в мою сторону звуки. Какие-то люди гуляли в это позднее время и набрели на этот двор. Я вытащил спичку и поджёг машину. Огонь поработил меня, ведь всё моё внимание было уделено именно ему. Но позже мне пришлось бежать оттуда сразу же после того, как из-за моих действий вызвали полицию. Я бежал быстрее своих сил и пытался больше никогда не задумываться над этим поступком. Но я не думал, что всё может когда-нибудь обернуться именно так…
– Это будет недолго, – говорил Руслан. – Просто поболтай с ним и передай пару вещей: мы с ним дел никаких иметь не собираемся и ни к чему не причастны.
– А к чему должны быть причастны? – спросил я.
– Я же сказал тебе, Влад. Ни к чему.
После этой встречи с Константином Морозовым, владельцем той самой машины, о которой я совсем ничего не знал, моя жизнь стала заметно хуже, чем до этого. Друг находится на грани со смертью, а сам я поселил внутри себя очень значимые изменения. И уже начинаю переживать, что когда-нибудь они меня доведут. Но мне так и остались не ясны мотивы Руслана. Он молчал, не сказал ничего про это и не объяснил мне ни капли из того, что я совсем не понял. И я мог только гадать, что он по-настоящему от меня скрывает.
Перед уходом, в последний раз взглянув на Сашу, я понял, что буду винить себя за это до конца жизни, а значит – не так уж и долго. Я ушёл, оставив пакет на месте.
В моём кармане лежало меньше половины последних денег. Всего десять тысяч, которые мне ни для чего не пригодились. Отложив пять тысяч себе, остальные пять моя совесть захотела вручить Лере. И я направился к дому Саши, всё также не спеша, вместе с появившемся желанием осмотреть улицы родного города.
Накинув капюшон на мокрую голову, я проходил по лужам, ступал через глубокие ямы с сырым песком, смотрел на поломанные заборы, размерами ниже колена, и чувствовал на каждом своём шагу запах близ находящейся помойки. На один такой район приходился один более-менее приличный и не так сильно загаженный. Однако он всего лишь и отличался тем, что дома в нём были не по пять, а по девять этажей, и что ямы там слегка меньшей глубины, их даже пытались хоть как-то заложить песком. Мрачная осень только дополняла эти места, скрашивая их голыми деревьями и опущенными, будто бы вялыми от скверного настроения ветвями. Эта картина сопровождала меня до самого конца пути. И будет сопровождать ещё долго. Город никогда не изменится…
После протяжного и громкого стука в дверь, я ожидал, пока ко мне выйдет Валерия. Спустя пройденную почти незаметно одну минуту, Лера прошелестела тапочками по полу и открыла, увидев меня в дверном глазке. Она стояла на чёрном коврике, сложив локти и удивившись моему приходу, ведь с ней я почти ни разу ещё не общался, хоть и знал, кто она есть. Эта девушка была с немного пухлыми щёчками, небольшой родинкой под глазом и каштановыми длинными волосами. Однако Лера также знала, кем был и я. Вот только её мнение обо мне никогда не казалось для меня положительным, ведь её настроенный серьёзный взгляд лишь подчёркивал эту неприязнь в мою сторону.
– Чего пришёл? – спросила она спокойным, но в тоже время отторгающим меня голосом.
– Я пришёл помочь, – говорю я, пытаясь не поднимать голову из тени капюшона. – Это всё, что я могу, – моя рука протянула ей пять тысяч одной красной, слегка мятой купюрой. Она взяла её в руку и рассмотрела. А потом вдруг резко подняла на меня голову, словно желая вернуть деньги обратно.