– Я хочу знать, где он сейчас или… или скажи мне, где он живёт… Скажи мне всё, блядь!
– Влад, ты думаешь, я бы стал с ним общаться? Ты нас друзьями считаешь? Стал бы я дружить с ним и спрашивать его адрес? Как ты думаешь? Тем более, что, как ты сказал, его тачку ты и сжёг по моей просьбе. Просто успокойся, Влад, – говорит мне он. – Костя сам скоро объявится, я в этом уверен. И мы не оставим этого в стороне.
Тогда я крепко сжал в руке, словно в тисках, свой телефон.
– Скажи мне хоть что-нибудь!.. – вырвалось из меня.
После его послышавшегося мне неестественного вздоха в трубке, Руслан ответил:
– Мы когда с ним трещали, перед встречей, он упомянул про кого-то парня, который должен ему денег. Хотел после встречи как раз направиться к этому мужику. Сказал, что дом на «Притопной». Остального не помню.
– Это точно всё? – напоследок спросил я.
– Да, Влад. Это всё, что я знаю. А… что ты будешь с ним делать? Влад? Влад!..
Я сбросил трубку, стараясь больше не слышать его голоса. Теперь, когда я знаю, куда мне идти, стоит начать собираться. Я разбираю диван и поднимаю одну его часть, чтобы найти под ним свою бейсбольную биту. Я вытащил её и недолго подержал в руках. Эта бита стоила шестьсот рублей, я купил её месяц назад специально для подобных целей, надеясь, что когда-нибудь она сможет мне оказать незаменимую услугу. Собираясь уходить вместе с ней, я обнаруживаю, что идти с битой по улице в девять часов вечера – не самая здравая мысль. В это время не редка возможность встретиться со стражами порядка, где бы ты ни пробегал. И в этот же момент я кладу её обратно, не забывая, что она у меня есть.
Нужно что-то мощное, но меленькое, не бросающееся на глаза. Чтобы разглядеть все свои вещи, а не видеть лишь то, что освещает луна, я включил свет в комнате. Кровать брата застелена, его здесь не было уже несколько дней. Отсюда совсем исчезло то самое чувство и время, когда нам с ним было о чём поговорить. И это ещё сильнее стало терзать мою душу.
Я решаю переодеться, ведь моя одежда была грязной от валяния на земле, на которой по мне стучали битами. Сбросив с себя вещи на пол, я беру чистые. Надеваю чёрную футболку и балахон с такими же чёрными штанами, отдалённо напоминающими джинсы. Когда я привёл себя в порядок, то сразу же продолжил искать себе оружие. И тогда я вспомнил про свой раскладной нож. Отыскав его среди всего хлама в моих вещах, нож нашёлся довольно быстро. Разложив его, тот оказался почти нетронутым, таким же стальным и острым, каким он и был мною приобретён. Перед уходом я перебинтовал свои руки эластичными бинтами, ведь боль от разодранных кулаков не покидала меня и сейчас.
Дойдя до коридора, я хватаю рукой ключи с крючка и стремлюсь поскорее выйти из своей квартиры. Однако мне снова хочется взглянуть на себя в зеркало. Я не мог понять, что со мной стало. Ведь прямо сейчас мной движет мания нанести человеку тяжёлый вред, почти сравнимый с убийством. Помнится, раньше я о таком никогда не задумывался и ни разу не вступал в серьёзные контакты с другими людьми. Времена очень сильно изменились. И я стал другим, именно таким, каким никогда не хотел себя видеть. Моё лицо может рассказать за меня же самого гораздо больше. Я закрываю за собой дверь и ухожу из дома.
Выйдя из подъезда, я почувствовал приятный для себя запах осенней погоды. На улице сыро от недавно лившегося дождя, ветер немного продувает меня под одеждой. Горящие фонари светили вяло и не давали шанс заметить на парковке все машины разом. Повсюду лишь мрак и мерцание, где жёлтое смешивалось с тьмой, а затем и вовсе исчезало. Небо было тёмно-синим, и ни одной звезды я на нём не заметил. Никого здесь больше не было, и этот факт позволил мне насладиться одиночеством. Я иду по мокрой траве, в дали от фонарей, возле мелкого зелёного забора, скрыв своё избитое лицо под капюшоном. Мои кроссовки слегка намокают от ходьбы по лужам, хотя это даже казалось приятным. До «Притопной» я решил не просто идти, а бежать, оббегая гуляющую в это время молодёжь, которая попадалась мне по пути гораздо чаще, чем старики или взрослые люди. Однако каждый, мимо кого я проскальзывал, выражал на своём лице недоумение, словно для них бегущий куда-то человек казался неприемлемым явлением. Ускоряя свой бег, я ощущал появляющийся пот на лбу. От скорости капюшон то и дело слетал с моей головы. Но это стоило того, ведь нужная мне улица виднелась от меня всего лишь в паре сотнях метрах.