– И ты хочешь это доказать? Хочешь, чтобы это перестало быть простым сравнением и превратилось в ёбанную реальность?
– А ты хочешь умереть, Влад?!
– Не заставляй меня это делать. Это убийство… Оно станет нашим концом. Убьём его – убьют нас.
– Да нам в любом случае конец!
– Тогда прими это! – сказал Владислав. – Я уже и без того натерпелся, понятно! Каждый день как один и тот же… Везде кровь. Везде смерть. Это не останавливается, это круговорот, из раза в раз всё хуже и, сука, хуже! Я не могу больше…
Но Руслан знал, как задеть его за самое живое:
– Хочешь, блядь, наконец-таки уйти к ней?! Собрать вещички и свалить на небо?! Может быть, мне тебе помочь прямо сейчас, а?!
Он озлобился и хотел ударить его. Однако Владислав не стал этого делать. Он ответил:
– Ты не сможешь.
– Так уверен?
– Да. Потому что ты – тряпка. Ты не смог тогда и сейчас не сможешь. Лишь говоришь, но не делаешь, – Владислав посмотрел ему прямо в глаза. – Ты – худшее, что появилось в моей жизни.
Пробка рассосалась.
Григорий сидел на одной из скамеек, окруживших красочные струи совсем недавно сооружённого фонтана. Он положил рядом с собой маленький пакет, снял с головы кепку и кинул в неё свои семечки, которые, махом взяв в ладонь, бросал стайке голубей. Григорий находился практически в одиночестве. В такую рань люди не особо приветливо относятся к тому, чтобы прогуляться в зелёном парке. Всем хочется сна и расслабления. Тогда Григорий направил голову вправо от себя, чтобы разглядеть двоих людей, идущих к нему.
– Die Hurenkinder… – прошептал он ворчливо себе под нос.
Руслан вышел вперёд. Он слегка неуверенно пожал Григорию руку. Тот ждал выхода Владислава, который встал совсем рядом. Но его рука и не думала потянуться. Григорий принял это за оскорбление, однако не стал заострять на этом своё внимание. У него было, на чём именно его заострить.
– Присядете? – спросил Григорий, хлопнув по скамье.
Они оба предпочли стоять на месте.
– Что же… Давайте я тогда не буду тянуть.
Григорий слегка отсыпал семечек для птиц, а после взял свой пакет. Он достал из него несколько непонятных фотографий, которые бросил прямо на землю, словно давая собакам еду. Подачку двум шавкам.
– Взгляни на них хорошенько, – сказал он Владиславу.
Владислав не стал поднимать их. Он лишь осторожно и немного бессильно присел на корточки и увидел снимок, сделанный утром, где мятый затылок полицейского утопал в луже крови, исходящей из него же.
– Знакомо? – спросил он Владислава. – Мне кажется, ты не просто узнал это, но ты ещё и вспомнил, как именно это сделал…
Григорий явно дал ему понять, в чём вся причина.
– Дело даже не в том, Владислав, что ты опоздал… – Григорий медленно вставал. – А что твои действия отразились на мне. Полицейский мёртв.
Он окаменел, встал чуть ли не замертво. Удар кирпичом лишил человека жизни… Это сделал Егор. Он ещё не знает этого. Ему пока неизвестно, что он причастен к убийству. И он не сможет этого пережить.
– Теперь всё поменялось. От меня отвернулись покупатели, меня ищут мои же друзья из отделения… Ты представляешь, как это неудобно, когда товарищи смотрят тебе в спину и готовится воткнуть в неё нож?
– Этого… этого не должно было… – бормотал с недоумением Владислав.
– Мне плевать, что не должно было! Это уже произошло! Этого никак, сука, не изменить!
После этих слов Григорий толкнул Владислава в грудь. Тот смог удержаться и не отойти слишком далеко. Владислав не испытывал страха. Он испытывал лишь сильное переживание за своего друга и за что, что тот совершил. Владислав был готов терпеть всё, что сделает Григорий. Но он видел, как тот уже мысленно убивал его собственными руками. Руслан настороженно наблюдал за ними, не в состоянии помочь Владиславу.
– Ты молодец, не спорю. Проник в квартиру, принёс мне драгоценности и документы. Я польщён твоей… находчивости и умениям. Ты умный, es ist gesehen. Однако некоторые твои действия привели к серьёзным последствиям. Менты ещё не знают, кто это сделал. Тот, что остался жив, ничего не может вспомнить, только говорит, что было слишком темно. Он тоже, мягко сказать, поломан. У него практически выбит глаз.
Владислав не мог найти слов для ответа. Он кричал в своей голове на самого себя.
– Ты сам сказал, что этого не изменить, – напомнил Владислав. – Нас заметили, мы действовали…
– Постой-ка… «Нас»? Ты был не один? Значит, кто-то ещё знает о том, что ты делаешь, так ведь? Мне это не нравится, Владислав. Я начинаю нервничать, когда незнакомые мне люди суют нос не в свои дела. Если бы это был Руслан, то я и слова бы тебе не сказал. Да и к тому же, сегодня он помог отвезти «Газель» на склад, откуда вещи перевезут в мой гараж. Но всё же… кто это был?