9.2
Уже к вечеру (обед я в своих раздумьях пропустила) в закрытой части сада меня разыскала матушка Ши и без предисловий заявила:
— Ну и забавный твой раненый!
— Что же в нем забавного?
— Из знатной семьи, очень воспитанный. Судя по говору, из столицы. Вероятно, из приближенных Императорской семьи. Обучался воинскому искусству в столичной школе Цай, скорее всего, ещё домашнее обучение великолепное было. Не разбойник и не жулик, но явно что-то скрывает или от кого-то прячется. Наотрез отказался называть имя рода и кто его подстрелил. Вот что я думаю, деточка…
— Гражданство? — выдохнула я.
— Да. Его родня не может не отблагодарить. Хватит ли их влияния — неведомо. Есть ещё одна хитрость в ильхонском законодательстве, про неё редко вспоминают. Если двенадцать влиятельных людей попросит за тебя, твою петицию непременно принесут на стол Императору.
— Не Светлоликой и мудрейшей?
— Нет, но тоже неплохо. Передаст, наверное.
Я замолчала озадаченно. Император занимался совсем другими вопросами. К тому же прошения от женщин всегда рассматривала Светлоликая.
Почему «хитрость» использовалась редко, я вполне понимала: человек, у которого достаточно влиятельных друзей, и сам всегда был не из последних, из их круга. Кого я могла попросить вступиться за меня? Шестерых моих первых выпускниц, это однозначно. Достаточно ли голоса лучшей актрисы театра Синдоо? А Сказочницы? А начальницы личной охраны Императорской дочери?
Даже если эти женщины подходят, где взять ещё шестерых? Родня Кейташи и он сам? Было бы очень неплохо.
— Надо подружиться с чужаком, — наконец, сделала вывод я.
— Хорошо бы его заинтересовать, — с мягким укором покосилась на меня матушка.
— Ну нет, Мэйгут он не пара. Да и не нужен он ей, только поиграет и прочь отбросит, а он потом обиду затаит.
— Дура, при чем тут Мэйгут?
— А кто? Девочки для столичного аристократа слишком… молоды. Из учителей…
— Мальва!
— Что? — я растеряно поглядела на матушку и вдруг поняла. — Это на что ты намекаешь?
— И не намекаю, а прямо говорю. Ты молодая, красивая, умная. Хочешь гражданство — вертись.
— Это совершенно неправильно!
— В Ильхонне дела так и делаются: а чем ещё женщине расплачиваться за услугу?
— Я… мы ему жизнь спасли!
— Это одно. Долг благодарности, конечно, важен. Но если он ещё будет испытывать к тебе нежность и заботу, дело пойдёт куда быстрее.
— Матушка, он младше меня… не знаю даже, насколько! Я ему в матери гожусь… если бы блудила с юности.
— Родная, запомни: женщине может быть столько лет, сколько она захочет. Я не говорю, конечно, про дряхлых старух вроде меня, но до определенного срока возраста у женщины нет. Есть разве что вкус и аромат, как у лучшего цветочного вина.
Я нахмурилась и прикусила губу. Раньше матушка Ши настаивала, даже требовала, чтобы я завела любовника. Уверяла, что женская сущность нуждается в мужской твердости, что полноценная жизнь должна быть не только днём, но и ночью. Впрочем, мне казалось, что тема давно закрыта. А это просто подходящих кандидатов на горизонте давно не появлялось! А теперь вот обнаружился, и снова эта песня!
Ну уж нет, никаких мужчин, одни проблемы от них.
— Благодарю за наставление, матушка, — поклонилась я.
— Но пропущу его мимо ушей, да? — усмехнулась старушка, так хорошо меня знающая. — Что ж, ты девочка взрослая, умная, делай как знаешь.
Демоны! Зачем мне мужчина, зачем они вообще нужны, если отбросить эфемерное и лживое чувство под названием «любовь»? Со своей жизнью я прекрасно управляюсь сама, деньги зарабатывать умею, поговорить мне есть с кем. Детей не хочу, достаточно. Я вообще считаю, что понятия «брак» и «семья» придумали мужчины, чтобы заключить женщин в клетку, чтобы управлять ими. Якобы потому, что женщина слабее и беззащитнее. Вот только защищать ее нужно, как правило, от тех самых мужчин. Хорошо устроились: сначала мы будем поднимать на тебя руку, угрожать и насиловать просто потому, что сильнее физически, а потом предложим защиту. Только ты должна будешь нам прислуживать и рожать детей.
Вот не люблю фэйри, но у них хотя бы полное равноправие. А все потому, что магия уравнивает силы.
Наверное, поэтому я стараюсь дать моим девочкам такие наставления, чтобы они могли быть самостоятельными и вполне способны были прожить без мужчин. Вот только почему-то все они стремятся к замужеству… Что ж, мое дело вырастить их и выпустить в самостоятельную жизнь, а не заставлять жить именно так, как хотелось бы мне.
Я счастлива своей судьбой, а они своей. Главное, не забывать об этом.
Наверное, мне пора навестить Рене. Давненько я у неё не бывала. Внутреннее смятение, не отпускавшее меня с того момента, как в саду появился незнакомец, начинало раздражать. Я никак не могла найти точку равновесия, и это было неправильно.
Но отчего-то мне не хотелось рассказывать Рене про Кейташи. Хотелось скрыть его, спрятать. И это тоже было ненормально. Впервые за последние двадцать лет я ощущала себя растерянной и встревоженной. У меня не было плана на такой случай, и я не могла предсказать свой завтрашний день. Мне это не нравилось.
10. Загадочный Кейташи
Утром следующего дня я собиралась ехать в город. Перья, бумага, чернила… заглянуть на рынок и в лавку тканей, проверить цветочный лоток, где торгуют свежими цветами из нашего сада для экибан и украшения домов. Я слишком прижимиста, чтобы позволять такой красоте пропадать втуне, а розы и лилии слишком красивы. Они достойны стоять в вазах самых почтенных домов Шейнара.
Возле кабинета меня ждала лея Нориэ, юная учительница математики и законов.
— Лея Мальва, я просила об отпуске. Мне нужно две недели, чтобы проведать матушку. Она с Восточного Острова, от неё уже месяц нет писем, я волнуюсь!
Молодая женщина выпалила все это очень быстро, явно волнуясь. Руки, сложённые у груди в молельный жест, дрожали.
— Лея Нориэ, ты ведь знаешь наши правила. Отпуск тебе полагается только через два года. Отправь гонца или напиши соседям, я не знаю. Твое жалование позволяет что-то придумать. Впрочем, если тебе так надо уехать, ты всегда можешь уволиться.
Я точно знала, что она не рискнёт. Во-первых, устроиться работать в Дивный Сад не так уж и просто. Во-вторых, платим мы тут более, чем щедро, учитывая, что жильё и еда из жалования не вычитаются. Ну а в-третьих, по контракту, который она подписала, ей не будет никаких рекомендаций до тех пор, пока она не отработает упомянутые уже два года. При следующем устройстве на работу ее непременно спросят, почему так вышло. Что ответит?
Чисто теоретически, отпустить я ее могла, взяв на себя две недели уроков математики и попросив матушку учить девочек законам. Но почему я должна брать на себя лишние обязанности? У меня и без того дел достаточно! Я нанимала учителя не для того, чтобы выполнять его работу.
— Лея Мальва, молю! У меня просто нет времени! А вдруг матушка моя больна или при смерти?
Я с удивлением поглядела на молодую женщину. Ей не больше двадцати пяти. Сколько может быть лет матушке? Пятьдесят? Самое большее — шестьдесят? Для идеально здоровых ильхонцев это самый расцвет жизни!
— Ты меня услышала, лея Нориэ. Решай свои проблемы сама и впредь меня не вмешивай.
— Это потому, что ты сама — сирота! — зло бросила мне Нориэ. — Не знаешь, что такое — дочерняя любовь! И вообще любить не умеешь.
Я только пожала плечами, сделав мысленно пометку вписать в личное дело этой женщины несколько недобрых слов. Будет она ещё спорить с хозяйкой школы! Захлопнула дверь кабинета перед ее наглым носом, собрала нужные бумаги в небольшую кожаную папку, прикрепила к поясу кошелёк и внимательно оглядела себя в зеркале. Белая блузка с воротничком под горло, широкая бежевая юбка с карманами, традиционная ильхонская соломенная шляпа, завязанная лентами под подбородок. Обычный строгий наряд, ничего лишнего. Можно ехать. Возьму с собой Тайхана и Ираки. Ей поездка в город — всегда награда.