Мой робкий покорный голос соответствовал голосу существа низшего типа.
- Да? И почему же? -- сухо спросила она.
Что за великолепный вопрос! Значит, я не одна здесь ломала комедию. Я вторила ей карикатурным ответом:
- Компания Юмимото предоставила мне много разных возможностей проявить себя. Я буду ей бесконечно за это благодарна. Увы, я оказалась не на высоте и не смогла оправдать чести, оказанной мне.
Мне пришлось остановиться и снова закусить внутренность щек, настолько то, что я несла, казалось мне смешным. Фубуки же не видела в этом ничего смешного, поскольку она сказала мне:
- Это верно. Как по-вашему, отчего вы оказались не на высоте?
Я не смогла удержаться, чтобы не поднять голову и не посмотреть на нее с изумлением. Как можно спрашивать, почему я оказалась не на высоте в уборной? Неужели ее желание унизить меня было столь сильно? И если так, то каковы были ее настоящие чувства, которые она испытывала ко мне?
Следя за ее глазами, чтобы не упустить ее реакцию, я произнесла следующую грандиозную чушь:
- У меня не хватило на это умственных способностей.
Мне было не так важно знать, какими умственными способностями необходимо обладать, чтобы чистить загаженный унитаз, как увидеть, придется ли по вкусу моей мучительнице такое гротескное доказательство моей покорности.
Ее лицо хорошо воспитанной японки осталось бесстрастным и непроницаемым, мне понадобился бы сейсмограф, чтобы уловить легкое сжатие ее челюстей, произведенное моим ответом: она наслаждалась.
Не собираясь останавливаться на пути к наслаждению, она продолжила:
- Я тоже так думаю. Каковы, по-вашему, причины этой ограниченности?
Ответ был под стать вопросу. Я жутко забавлялась:
- Причина в неполноценности западного мозга по сравнению с японским мозгом.
Очарованная моей покорностью, отвечающей ее желаниям, Фубуки нашла справедливый ответ:
- Без сомнения, этот так и есть. Однако, не стоит преувеличивать неполноценность среднего западного мозга. Не думаете ли вы, что причина этой недееспособности проистекает из ограниченности вашего собственного мозга?
- Конечно.
- В начале я думала, что вы хотели саботировать Юмимото. Поклянитесь, что вы не симулировали свою глупость.
- Клянусь вам.
- Вы отдаете себе отчет в вашей ограниченности?
- Да. Компания Юмимото раскрыла мне на это глаза.
Лицо моей начальницы оставалось непроницаемым, но я чувствовала по голосу, что в горле у нее пересохло. Я была счастлива, наконец, подарить ей момент удовольствия.
- Таким образом, предприятие оказало вам большую услугу.
- Я буду ему за это вечно благодарна.
Мне очень нравился сюрреалистический оттенок, который приняла наша беседа, и который неожиданно доставил Фубуки такую радость. Это был очень волнующий момент.
"Дорогая снежная буря, если мне так просто послужить причиной твоего наслаждения, не стесняйся, забросай меня жесткими твердыми комьями, градинами, заточенными как кремень. Твои тучи отяжелели от ярости. Я согласна быть смертной, затерянной в горах, на которые они извергают свой гнев, брызги ледяной слюны летят мне прямо в лицо. Мне это не вредит, а зрелище это прекрасно. Ты хочешь изрезать мою кожу градом оскорблений, но ты стреляешь холостыми, милая снежная буря. Я отказалась завязать глаза перед твоим войском, потому что я так давно жаждала увидеть наслаждение в твоем взоре".
Я решила, что Фубуки достигла удовлетворения, потому что она задала мне вопрос, показавшийся мне простой формальностью:
- Чем вы думаете заняться после?
Мне не хотелось говорит ей о рукописи, над которой я работала. Я отделалась банальным ответом:
- Я могла бы преподавать французский.
Моя начальница презрительно рассмеялась:
- Преподавать! Вы! Вы считаете себя способной преподавать!
Черт возьми, снежная буря, твои боеприпасы не иссякают!
Я поняла, что это был вопрос мне, но я не совершила глупости и не призналась в том, что имела диплом преподавателя.
Я опустила голову.
- Вы правы. Я еще не до конца осознала предел моих возможностей.
- В самом деле. Скажите прямо, чем вы могли бы заниматься?
Я должна была заставить ее достичь полного экстаза.
В старинном японском императорском своде правил поведения оговорено, что обращаться к Императору нужно с "дрожью и оцепенением". Меня всегда очаровывала эта формулировка, которая так хорошо соответствовала игре актеров в фильмах про самураев, когда они обращались к своему начальству голосом, искаженным сверхчеловеческим почтением.
Я надела маску оцепенения и задрожала. Со страхом взглянув в глаза молодой женщины, я пролепетала:
- Вы полагаете, что меня возьмут убирать мусор?
- Да! -- воскликнула она, выказав при этом несколько больше энтузиазма, чем нужно.
Она глубоко вздохнула. Я выиграла.
Потом мне нужно было объявить о своем увольнении господину Саито. Он тоже назначил мне встречу в пустом кабинете, но в отличие от Фубуки, ему было не по себе, когда я села напротив.
- Срок моего контракта подходит к концу, и я хотела с сожалением объявить о том, что не смогу его возобновить.
Лицо господина Саито исказилось множеством тиков. Поскольку мне не удавалось интерпретировать эту мимику, я продолжила свою речь:
- Компания Юмимото предоставила мне множество возможностей проявить себя. Я буду ей за это вечно благодарна. Увы, я оказалась не на высоте и не оправдала большой чести, оказанной мне.
Маленькое тщедушное тело господина Саито нервно задергалось. То, что я говорила, явно смущало его.
- Амели-сан...
Его глаза шарили по углам комнаты, словно пытаясь там найти нужные слова. Я пожалела его.
- Саито-сан?
- Я... мы... мне жаль. Мне не хотелось, чтобы все так произошло.
Увидеть искренне извиняющегося японца можно примерно раз в столетие. Я испугалась при мысли о том, что господин Саито пошел ради меня на такое унижение. Это было тем более несправедливо, поскольку он не имел никакого отношения к моим последовательным понижениям в должности.