Мне нужно было делать вид, что я занята, не показывая при этом, что я понимаю, о чем говорят вокруг меня. С этих пор я разносила чашки с чаем и кофе, не употребляя ни единой вежливой фразы и не отвечая на благодарность служащих. Они не были в курсе новых инструкций, данных мне, и удивлялись, почему вдруг любезная белая гейша превратилась в грубиянку янки.
Увы, ошакуми не занимало у меня много времени. Тогда, никого не спросив, я решила разносить почту.
Нужно было возить огромную металлическую тележку по многочисленным гигантским офисам и отдавать служащим их письма. Эта работа подходила мне как нельзя лучше. Прежде всего, здесь требовались мои лингвистические познания, поскольку большинство адресов были написаны в форме идеограмм, когда господин Саито был далеко, я не скрывала того, что знаю японский. И потом я поняла, что не зря заучила наизусть штатное расписание Юмимото: я могла не только узнать самого мелкого служащего, но также, в случае необходимости, воспользоваться моментом, чтобы поздравить его с днем рождения, либо его супругу или детей.
С улыбкой и поклоном я говорила:
- Вот ваша почта господин Сиранэ. С днем рождения вашего маленького Йосиро, которому сегодня исполняется 3 года.
Каждый раз это стоило мне озадаченного взгляда.
Эта должность занимала у меня много времени, так как мне приходилось циркулировать по всей компании, которая располагалась на двух этажах. Со своей тележкой, придававшей мне важный вид, я не переставала пользоваться лифтом. Мне нравилось это, потому что совсем рядом с тем местом, где я его ждала, находилось огромное окно. Там я играла в игру, которую называла "бросаться в пустоту". Я прислоняла нос к стеклу и мысленно падала. Город был так далеко подо мной, и прежде чем я разбивалась о землю, мне было дозволено рассмотреть множество разных вещей.
Я нашла свое призвание. Мой мозг расцветал на этом несложном поприще, полезном, человечном и благоприятствующем созерцанию. Я предпочла бы заниматься этим всю свою жизнь.
Господин Саито вызвал меня к себе в кабинет. Я имела право на заслуженную головомойку: в вину мне вменялось тяжкое преступление -инициатива. Я присвоила себе должность, не спросив на то разрешения моего непосредственного начальства. Более того, настоящий почтальон фирмы, приходящий после обеда, был на грани нервного срыва, полагая, что его собираются уволить.
- Украсть у кого-нибудь его работу это очень дурно, - резонно заявил мне господин Саито.
Я пожалела о таком быстром прекращении многообещающей карьеры. В то же время снова вставал вопрос о моей занятости.
Мне пришла в голову мысль, которая по наивности показалась мне блестящей. Во время своих прогулок по предприятию я заметила, что в каждом офисе было множество календарей, которые почти никогда не показывали верную дату, либо красный квадратик не был передвинут на нужное число, либо лист месяца не был перевернут.
На этот раз я не забыла спросить разрешения:
- Можно мне ставить дату на календарях, господин Саито?
Он неосторожно ответил мне да. Я решила, что теперь у меня есть работа.
Утром я проходила по всем кабинетам и переставляла маленький красный квадратик на текущую дату. У меня было рабочее место: я была передвигальщицей-переворачивательницей календарей.
Мало по малу, служащие Юмимото заметили мои маневры. Это их чрезвычайно развеселило.
Меня спрашивали:
- Как дела? Вы не слишком устаете на этой изнурительной должности?
Я отвечала с улыбкой:
- Это ужасно. Я принимаю витамины.
Мне нравилась моя работа. Неудобство состояло в том, что она отнимала мало времени, но я могла пользоваться лифтом, а, следовательно, отдаваться виду. А также это развлекало публику.
Кульминация наступила, когда февраль сменился мартом. Теперь недостаточно было передвинуть красный квадратик: мне нужно было перевернуть, то есть оторвать страницу февраля.
Служащие из различных офисов встречали меня, как встречают спортсмена. Я уничтожала феврали широким жестом самурая, изображая на лице беспощадную борьбу с гигантской фотографией заснеженной горы Фудзи, которая иллюстрировала этот период в календаре Юмимото. Затем я покидала поле битвы с изможденным видом и сдержанной гордостью воина-победителя под "банзай" очарованных зрителей.
Слух о моей славе достиг ушей господина Саито. Я ожидала основательного нагоняя за свое паясничанье и подготовила защиту:
- Вы позволили мне переставлять дату на календарях, - начала я прежде, чем он смог обрушиться на меня.
Он ответил мне без всякого гнева тоном обычного недовольства, который был ему свойствен:
- Да. Вы можете продолжать. Но не устраивайте больше спектаклей: вы отвлекаете служащих.
Я была удивлена легкостью выговора. Господин Саито снова сказал:
- Сделайте мне ксерокопии этих документов.
И протянул мне огромную пачку страниц формата А4. Должно быть, их было около тысячи.
Я положила пачку в поглотитель бумаги копировальной машины, который справился со своей задачей с замечательной учтивостью и быстротой. Потом я принесла моему начальнику оригиналы и копии.
Он снова вызвал меня:
- Ваши копии немного неровные, - сказал он, показывая лист, - начните снова.
Я вернулась к ксероксу, думая, что, вероятно, я плохо уложила листы в поглотитель. На этот раз я постаралась сделать все очень аккуратно: результат был отличным. Я снова принесла свою работу господину Саито.
- Они снова неровные, - сказал мне он.
- Это неправда! -- воскликнула я.
- Очень грубо разговаривать так со своим руководителем.
- Извините. Но я постаралась, чтобы мои копии были прекрасны.
- Однако, они не таковы. Посмотрите.
Он показал мне с виду безупречный лист.
- Чем он плох?
- Здесь, видите: текст не параллелен полям.
- Вы находите?
- Раз я вам это сказал!
Он бросил пачку в корзину и снова заметил:
- Вы работаете с устройством автоматической подачи бумаги?
- Да.