— Проходи, наливай себе апельсинового соку, — пригласил Дезмонд. — Джейн заехала перед работой, впереди у нее трудный день, поэтому ты должен быть как минимум вежливым.
Голос Дезмонда звучал ровно, спокойно. Он всегда избегал уличного жаргона и сленга. Оглянувшись, он спустился по ступенькам и подошел ближе к Джимми, чтобы его не услышали в гостиной.
— Ну и что за хренотень ты выкинул на сей раз? — эмоционально спросил он.
— Ничего я не сделал.
— Ну да, и поэтому гулял всю ночь! — Дезмонд сделал очередной глоток из чашки. Его живые карие глаза внимательно смотрели на Джимми. — Оливия забрала тебя вчера вечером, но ты почему-то вернулся домой на такси и сел в свою машину. Мог бы позвонить мне, вместо того чтобы зря тратить деньги, я бы тебя привез. — Он снова глотнул кофе. — Хотя я же тебя и предупреждал, что обратно она с тобой не поедет.
— Я не умен, но чертовски обаятелен, Дезмонд! — криво улыбнулся Джимми.
Тот перевернул чашку и вылил остатки кофе на газон.
— Джейн Хоулт — первоклассный коп. И с ней твое обаяние не стоит и гроша. — Он пошел по траве, увидел пластиковую бутылку и, подняв ее, недовольно покачал головой. Мир медленно, но верно катился в ад, и Дезмонд оценивал уровень падения по количеству мусора на собственном дворе.
— Так скажи ей, чтобы приехала попозже, — сказал Джимми. — Торговля начнется с минуты на минуту, а тебя мне не хотелось бы тревожить.
После ухода из полиции Дезмонд каждый новый день начинал с торговли акциями. Его гостиная была оборудована под рабочий кабинет. На столе стояло три монитора, а головной компьютер был подключен к высокоскоростной цифровой абонентской линии, что позволяло ему следить за стоимостью акций в реальном времени. Дезмонд включался в работу в половине седьмого (на Уолл-стрит в это время было как раз 9.30 утра), приценивался, покупал и продавал.
— В понедельник утром всегда суета, — заметил он. — Я не собираюсь входить в реку, пока не узнаю, куда она течет. Главное правило — береги и защищай свой капитал! Единственное правило! — Он открыл перед Джимми дверь: — Давай заходи! Быстро!
Хоулт сидела на стуле, положив ногу на ногу. Симпатичная женщина лет тридцати с высокими скулами и усталыми глазами внимательно смотрела на Джимми. Даже в южной Калифорнии, где копы носили сшитые по спецзаказу костюмы и дорогие солнцезащитные очки, Джейн была самой хорошо одетой среди всех полицейских, которых Джимми когда-либо знал. Этим утром она облачилась в сине-серую кашемировую юбку до колен и отличный блейзер, сожравший как минимум две ее зарплаты. Шею украшала жемчужная нить, видимо, старая фамильная драгоценность, И только удобная рабочая обувь напоминала о профессии ее владелицы. Джейн взглянула на часы и приподняла красивую бровь.
— Хм, я думала, в столь ранний час ты окажешься в постели, — произнесла она с легким акцентом, — и собиралась извиниться за то, что разбудила.
— Конечно, собиралась, никто не сомневается, — спокойно ответил Джимми.
Хоулт часто практиковала эту изящную тактику копов — являться без предупреждения и в самое неудобное время. Она очень любила приезжать неожиданно и заставать людей врасплох, как правило, поздно ночью или на рассвете, а потом искренне просить прощения за столь бестактное вторжение. Да, она извинялась и в это время пристально наблюдала за тобой, словно подозревая в преступлении и надеясь найти улики. И ты начинал себя чувствовать так, будто она застукала тебя за нюханьем героина или изготовлением взрывчатки. Не важно, что именно ты делал, ведь каждого человека можно обвинить хоть в чем-то. Джимми постарался улыбнуться как можно приветливее.
— Это я должен просить прощения, Джейн, — вежливо сказал он, — за то, что звонил тебе ночью. Я повел себя как полный идиот.
Хоулт молча поменяла ноги местами. Она не собиралась переубеждать Джимми. Его извинениям она верила не больше чем своим.
Дезмонд поудобнее устроился в кресле и открыл экономическую газету.
— Кстати, Джейн, — как бы невзначай заметил он, пробегая пальцем по строчкам газетной колонки, — передай отцу, что я сделал в прошлом году шестьдесят семь процентов прибыли. Спроси, как у него идут дела.