— Я не смутилась.
Они сидели на веранде «Эрмитажа», отличного французского ресторана, расположенного в старинном особняке на берегу океана в Ньюпорте. Столик с видом на закат, озарявший залив, был постоянно заказан для Джонатана. На докторе безукоризненно сидел бледно-синий костюм с тонкой шелковой рубашкой цвета сливок с ванилью. Легкий бриз играл его мягкими волосами. Он вел себя по-мальчишески элегантно, расточая свое обаяние не только в адрес Хоулт, но и трех блондинок в бриллиантах за соседним столиком.
— Я искренне рад этому. Джеймс иногда так бестактен в своих шутках. Нет, я ничем не лучше и порой разыгрывал его не самыми честными способами. — Джонатан поднял свой бокал и, чокнувшись с нетронутым бокалом Хоулт, глотнул мартини. — Вы уверены, что не хотите коктейль? Фернандо их делает просто великолепно.
— Я не пью. — Хоулт пригубила минеральной воды.
— Понимаю. Заботитесь о самоконтроле. Однако положительный антистрессовый эффект от алкоголя перекрывает небольшое побочное действие, — снова улыбнулся Джонатан. — Послушайте мою лекцию. Нелегко забыть о работе, n'est-ce pas?[5] Люди, подобные нам, везде таскают за собой свои дела. Мы не умеем отключаться. — Он поправил свои каштановые волосы. — Я очень ценю то, что вы мне перезвонили. Когда я попытался найти вас на работе, женщина, взявшая трубку, сказала, что вас не будет ближайшие две недели. Я просто не знал...
— Мой начальник настоял на том, чтобы я взяла отпуск. — Хоулт положила лед в свой стакан. Ей было достаточно одного взгляда на лицо Дифенбахера, чтобы понять — дела плохи. Он вызвал ее к себе в кабинет и устроил взбучку, негодуя, что Хоулт нарушила его приказ и принесла еще один из «чертовых снимков» в лабораторию. Однако больше всего его «взбесила ее ложь». Он заявил, что отправляет Хоулт в оплачиваемый отпуск, а дальнейшая ее судьба будет решаться позже. В тот момент Дифенбахер выглядел не рассерженным, а скорее разочарованным. Плюс ко всему Мария Синоа была весь день занята и не успела поработать со снимком. Теперь за ней наблюдали столь пристально, что ни один шаг не смог бы укрыться от глаз ее босса. Черт, черт и снова черт! Хоулт глотнула воды, мечтая, чтобы на ее месте оказался джин. — Вы сказали, у вас ко мне важное дело?
— Да, конечно... Покончим с формальностями. — Джонатан провел по краю бокала пальцем и принял серьезный вид. — Я беспокоюсь о Джеймсе. Я знаю, у вас более чем рабочие отношения...
— Думаю, доктор, вы слишком много себе позволяете.
Джонатан собирался ответить на не слишком вежливое замечание Хоулт, но сдержался.
— Вероятно, я ошибся, — учтиво поправился он. — Я видел, как вы дали ему пощечину, и трактовал это несколько однобоко.
— Просто вы стали свидетелем моей бурной реакции на то, что я не обнаружила тех снимков, которые обещал мне Джимми, — сказала Хоулт. Ветер гулял по белому песчаному пляжу, поднимая облака пыли, летавшие вокруг веранды. — Я попросила у него прощения и напомнила о праве подать на меня иск.
— О, Джеймс никогда бы этого не сделал. Никогда. — Джонатан опустошил бокал с мартини. — Даже будучи ребенком, он никогда не жаловался и не ябедничал. Если честно, Джимми умеет хранить секреты и не показывать обиды. Я уверен, вам нечего бояться.
— Я и не говорила, что боюсь.
— Конечно, нет... Ну вот, выходит, я вас обидел, — печально покачал головой Джонатан.
— А вы сами боитесь Джеймса, доктор? — спросила Хоулт.
— Либо вы весьма проницательны, либо я слишком прозрачен. — Глаза Джонатана напоминали лишенную синевы воду. — Отвечаю на ваш вопрос — да.
— Джимми угрожал вам? — Хоулт постаралась скрыть удивление.
Джонатан колебался с ответом.
— Если вам кажется, что Джимми способен причинить вам физический вред, лучше обратиться к местной полиции, а не ко мне.
— Все не так просто, — заметил Джонатан. — Джеймс привел вас в домик и тем самым нарушил мое право на частную жизнь...
— Он сделал это несознательно.
— Джеймс никогда ничего не делает просто так. Вы рылись в моих вещах. И эта дикая история с какими-то другими снимками... — Джонатан отвел глаза и посмотрел на закат. Его щеки покраснели. Он снова повернулся к Хоулт. — Мы с Джеймсом с детства разыгрываем друг друга. Я было подумал, что инцидент в домике — это просто неудачная шутка, которой он дал мне понять, что для него не существует больше никаких рамок.
— Не думаю, что Джимми шутил.
— И я тоже. — Джонатан облизнул губы. — Вы читали Фрейда? Согласно доброму доктору, юмор — это скрытое насилие. Готов признать, что и я не безгрешен в этом отношении.
Официантка принесла свежие напитки на стол блондинкам. Те подняли бокалы, приветствуя Джонатана. Он кивнул в ответ. У него были красивые руки.
— Похоже, у вас появились поклонницы, — заметила Хоулт.
— Просто бывшие пациентки. — Джонатан отвернулся от дам. — Я предполагал, что Джеймс будет страдать из-за моей женитьбы, это очевидно. Однако надеялся, что, когда шок пройдет, он смирится с тем, что Оливия вышла за меня. Сейчас мне кажется, Джимми не смог этого пережить. — Он наклонился к Джейн. — Сегодня утром он поймал меня на пляже и начал бросаться дикими обвинениями, орал и вообще выглядел как сумасшедший.
— Даже не знаю, что вам посоветовать.
— Мне кажется, его поведение с каждым днем становится все менее предсказуемым. В воскресенье он устроил сцену у меня на приеме, а сегодня подловил меня на пляже. — Джонатан прочистил горло. — Работники клуба сказали мне, что Джеймс приходил и смотрел на Оливию во время тренировок. Он даже не член клуба!
Хоулт засмеялась.
Джонатан поджал губы.
— Я не в курсе, насколько хорошо вы знаете Джеймса... — Он осекся, но все же заставил себя продолжить: — Когда мы росли, были... некоторые проблемы. Я не могу в точности вспомнить все детали, мы были слишком молоды. Но знаю, что однажды нам даже пришлось поменять место жительства. Родители спорили, мать плакала...
Хоулт пристально смотрела на него, понимая, что рассказ не окончен.
— В старшей школе случился неприятный инциденте участием Джимми. Девушка, которая ему нравилась, стала встречаться с футболистом. В итоге спортсмен оказался на больничной койке, а Джеймса отчислили.
— Я изучила дело вашего брата, Джонатан, но ничего не знаю о подобном инциденте.
— Папа потратил уйму денег, чтобы все замяли и полицейский отчет не попал в дело. Наш адвокат надавил на семью мальчика, которого покалечил Джимми, и привлек администрацию школы на нашу сторону. Такое ведь часто случается, не правда ли?
— Иногда.
— Джеймсу предписали лечение, но отец никогда не доверял психиатрам. Думаю, Джимми так ни разу у врача и не был. — Джонатан опустил глаза. — Я пытался говорить об этом с Джеймсом, но, наверное, плохо старался. — Он взглянул на Хоулт. — У меня такое чувство, что семья махнула рукой на Джеймса, бросила его, и я сам в том числе. Он мой брат, а я... я... даю ему ускользнуть.
Хоулт взглянула на океан, стараясь не показать своей заинтересованности рассказом Джонатана. Солнце красиво садилось за горизонт. Хоулт тщательно проверила все, что касалось прошлого Джимми, ни один документ не скрылся от ее внимания. Однако нигде не упоминался тот инцидент в старшей школе, о котором говорил Джонатан. Точнее, не было вообще никаких сообщений о проявлениях насилия со стороны Джимми.
— Судя по всему, Джеймс всерьез полагает, что я провел его со снимками, и это пугает меня. Он всегда был бедным неудачником, и если он думает, что я его дурачу, тем более в вашем присутствии... ну... вы понимаете, что я имею в виду.
Хоулт молчала.
— Я хотел бы, чтобы вы поговорили с ним... как друг, — подытожил Джонатан. — Передайте, что я не хочу ему зла. Возможно, вас он послушает.