И что ты собираешься делать? спросил наконец Мори. А что он собирался делать? Беннет никогда не думал о том, что они с Лейлой собираются делать. Он мог только предположить, что будет ходить к ней домой два раза в неделю.
Мори пошел в ванную и вернулся с мокрыми штанами — от того самого крана, который разбрызгивал воду мимо раковины. Мне пора, сказал Беннет. Мори кивнул и потрепал его по спине. Да, Беннет, это что-то, сказал он. Ну, береги себя.
Школьные занятия кончились в июне. Беннет продолжал ходить к Лейле. Иногда он заходил по вечерам, и они плавали в бассейне, вдвоем, и смотрели на луну, ползущую по карнизу дома. Они ходили в ресторанчики в Южном Мемфисе, где нельзя было встретить никого из знакомых, в маленькие гамбургерные на Шелби-драйв с подмигивающими неоновыми вывесками. Они ходили в Чандлер-парк, сидели на покрашенных эмалевой краской скамьях, обжигающих кожу даже в тени. Однажды они поехали в аэропорт и стояли там у ограды, глядя на взлетающие один за другим самолеты. Из-за ограды людей не было видно, только головы. Беннет и Лейла гадали, куда летят пассажиры и зачем, и придумывали биографию для каждой из голов. Они ездили на озеро Мак-Келлар рано утром, когда там никого не было, и плавали на остров, как когда-то с Джоном. Но с Лейлой было такое чувство, будто он никогда раньше здесь не был.
Беннет уезжал в колледж в сентябре. Где-то в середине августа Лейла сообщила ему, что переезжает в Нью-Йорк. Она хотела попытаться устроиться в небродвейское шоу. Как только устроится, она сообщит ему свой адрес и телефон. Это его обрадовало. Он собирался в колледж на северо-востоке, и Нью-Йорк будет ближе Мемфиса.
Через несколько дней он зашел к ней и застал пустую квартиру. Куда уехала Лейла, не знал никто.
В последующие годы он много раз обращался в справочное бюро Нью-Йорка, но Лейлы не было в списках. Дважды он сам ездил искать ее в небродвейских театрах. Ее там не было. Через много лет он часто думал, почему вообще любовь семнадцатилетнего мальчишки должна была для нее что-нибудь значить.
~ ~ ~
В это последнее лето в Мемфисе мать Беннета понимала, что с сыном что-то происходит. Однажды она позвала его в свою комнату поговорить.
Беннет много раз сидел у ее кровати. Она часто просила его составить ей компанию, когда она отдыхала днем после бессонной ночи. Последние годы он стал приходить реже, потому что был чем-нибудь занят в своей комнате наверху.
В комнате матери все было подчеркнуто женственным, закругленным. Занавески были мягких тонов, из ситца с цветочками, а рядом с бюро стоял изящный письменный столик вишневого дерева.
Иди сюда, посиди со мной, позвала мать, когда он вошел. Комната была слабо освещена светом из ванной, и тихо гудел кондиционер. Мать лежала на боку в своем бледно-янтарном халате, закрыв глаза. Я беспокоюсь за тебя, Беннет, сказала она, не открывая глаз. Что-нибудь случилось? Ничего не случилось, ответил Беннет, сидя в мягком кресле рядом с кроватью. Мы давно с тобой не говорили, сказала она. Ты стал сам на себя не похож. Беннет промолчал. Ты, наверное, нервничаешь перед поступлением, сказала она. Немножко, ответил Беннет, пожимая плечами. Она открыла глаза, повернулась и посмотрела на своего старшего сына. Это девушка? Он ничего не сказал, только заерзал в кресле. Ну, милый, расскажи мне, сказала она. Я же твоя мать. Расскажи. Ты ведь скоро уедешь. Поговори со мной. Она еврейка? Беннет ничего не сказал. Было долгое молчание. Мать посмотрела на потолок, потом снова на сына. Она смотрела на него пристально, с выражением усталости, любви и печали, и Беннет решил, что она, наверное, все знает о Лейле. Потом мать взяла его за руку и сказала: это не важно, еврейка она или нет.
~ ~ ~
Беннет приехал домой на выходные, он в своей прежней комнате наверху. Покрывало на кровати теперь светло-синее, шелковое. На бюро стоят фотографии его самого и его братьев с женами и их детей. На его письменном столе, возле окна, цветок в терракотовом горшке. Он свесился через края, розовые цветы прозрачны в солнечных лучах. У каждого цветка пять нежных лепестков и в середине — крошечная почка. Беннет сидит на полу, прислонившись спиной к шероховатой сосновой стене. Спина ноет от поднятых по лестнице чемоданов. Где-то в доме что-то скрипнуло, и снова тихо. Беннет сидит на полу, почесывая ноющую спину, и вдруг начинает плакать. Он не знает, с чего бы это.