~ ~ ~
Много бывало дней, когда Беннет выходил из своего кабинета в подвале Джефферсона, только чтобы взять телефонограммы. У него в кабинете телефона не было. Предыдущий владелец кабинета, бородатый и необычайно тихий молодой человек из Южной Африки, зачем-то так перепаял телефонную розетку, что она стала абсолютно непригодной для обычных целей. И телефон Беннета был перенесен в другой кабинет в том же коридоре.
В телефонограммах говорилось что-нибудь вроде: Профессор Тулз говорит, что сингулярности пространства-времени на самом деле двумерны, что можно усмотреть с помощью неординарного преобразования. Вы уверены, что правильно записали фамилию? Может быть, это Леонард Талп из Миннесоты? Джеллисон недовольно оборачивался и снова возвращался к своим счетам. Он работал бухгалтером физического факультета и за двадцать пять лет повидал много поколений дипломников. Вы тут написали «неординарное преобразование», говорил Беннет. Наверное, надо было «координатное преобразование»? Я вам не секретарша, отвечал Джеллисон, не оборачиваясь. Мне бы со своими телефонными звонками разобраться.
Беннет ничего не имел против Джеллисона или против того, чтобы ходить за телефонограммами в конец коридора, но его бесила неточность записей. Джеллисон всегда что-нибудь перевирал. А Беннет хотел получать телефонограммы точно. И поэтому он поставил автоответчик и настроил его брать трубку до первого звонка.
Теперь он ждал до позднего вечера, когда пора было идти домой, чтобы воспроизвести полученные за день сообщения. Он открывал темный кабинет Джеллисона, садился на низкий сосновый стул у двери и слушал записи в льющемся из коридора тусклом свете.
Однажды вечером, уже очень поздно, когда в здании было тихо и пусто, Беннет нажал воспроизведение и услышал следующие слова: Спасибо, я книги получил. [Долгая пауза.] Я думал, надо ли вам звонить. Я хочу извиниться за свое поведение. [Пауза.] Мне несколько стыдно. Я сам не понимаю, почему так себя вел. Я не хочу, чтобы вы меня считали плохим человеком. Я на самом деле не такой. [Долгая пауза.] Просто иногда я веду себя не так, как другие. Я не знаю, почему так получается. Я не плохой человек на самом деле. [Пауза.] До свидания. Отвечать не обязательно.
Человек не назвался. В его голосе слышался легкий иностранный акцент. Беннет не узнал голоса. Он посидел еще, несколько раз воспроизвел сообщение, ломая себе голову. Потом стер его и пошел домой. Но не мог выбросить из головы. В голосе слышалось страдание. Кто это был? Что значило это сообщение? Может быть, он кому-то посылал книги, когда-то давно, и забыл? Наверняка это сообщение попало к нему по ошибке, оно предназначалось кому-то другому. Но оно не шло из головы. Знает он этого человека? Знает? Знает?
~ ~ ~
Через три месяца работы Беннет уперся в стену. Он написал все уравнения и начал их решать, но где-то была ошибка. Он знал, что если разбить частицы на две группы одинаковых, то его задача сведется к той, которую уже решил британский физик. И действительно, уравнения получались такими же. Но при решении этих уравнений Беннет не получал того же самого ответа. Значит, где-то есть ошибка. Он проверял все выкладки, но не находил ее. Но она должна была быть.
Наутро он пришел к себе в кабинет раньше обычного, оставил портфель у дверей и долго точил карандаши, обдумывая задачу еще раз. Потом попил кофе из пенопластовой чашки. Потом сел за стол и снова проверил уравнения. Он проработал все утро, потом принесли пиццу, потом он опять работал. В коридоре разговаривали студенты, и Беннет закрыл дверь, потом опять открыл, потому что в комнате стало жарко. Ошибка не обнаруживалась. Беннет вышел ненадолго пообедать и не встретил никого знакомых. В этот вечер, возвращаясь домой по приятной извилистой тропинке, он напряженно думал, не замечая фонтанов, двориков, библиотеки, старого каменного собора. Он чувствовал себя дураком и злился на себя. Задача должна была решаться в лоб, так ему сказал Якоби.
Придя в кабинет на следующее утро, он снова заточил карандаши, поставил чашку с кофе и ударил по столу кулаком. Есть здесь ошибка, сказал он классной доске. Я знаю, что ошибка здесь есть, и сегодня я ее найду. Он оторвал лист от пластикового растения и пробил черенком чашку, разливая по столу черный кофе. Потом стер со стола пролитое, выбросил остатки чашки и сел работать, начав с самого первого уравнения и двигаясь дальше. Он пытал каждое уравнение, одно за другим, пока не убеждался, что оно говорит правду. Тогда он брался за следующее. Часто он какое-нибудь уравнение выводил заново на отдельном листе белой нелинованной бумаги. Проверив страницу, он скатывал ее в комок — очень туго — и запускал в корзину для бумаг. Извел много бумаги. Вечером, так и не найдя ошибку, он снова ударил кулаком по столу, сунул бумаги в портфель и пошел домой. Спать он не мог. Он полудремал, и ему снилось, что он сидит за столом, а просыпаясь, он ощущал свое лежащее в кровати тело, свою неудачу, и еще страх, что он никогда не найдет ошибки и будет с позором изгнан из Блейна.