Он заметил, что она редко на него смотрит. Она глядела на свой бокал лимонада, в блокнот на столе, на улицу. Даже говоря с Беннетом, она не встречалась с ним взглядом. Зато он на нее смотрел и думал, что такой прекрасной женщины в жизни не видел.
Она случайно обмолвилась, что приехала на метро. У нее машина была в ремонте — нужна новая коробка, а это дорого. Он смутил их обоих, неожиданно предложив одолжить деньги у него. Просто вырвалось. После неловкой паузы она поблагодарила и сказала, что сама справится.
Около одиннадцати она сказала, что ей пора домой. И разрешила ему проводить ее до станции подземки.
Они стали перезваниваться по вечерам. Пенни не любила свою работу в кредитном бюро. У нее там был низкий статус, потому что она работала всего полдня. Ей платили минимальную зарплату и обращались с ней пренебрежительно. Но это была единственная работа на полдня, которую Пенни удалось найти. Утро ей было нужно для живописи.
Она писала картины с детства. В семнадцать лет, в последнем классе, она убежала из дому из Питтсбурга, осела в Вашингтоне и встретила Джереми Гонта. Гонт был мастером живописи, придерживающимся классической традиции. Она писала в его мастерской уже семь лет. Гонт учил примерно с дюжину учеников. Многие из них уже смогли выставить свои полотна и продать за хорошую цену.
Беннет освободил себе утренние часы, чтобы смотреть, как работает Пенни, а в полдень возвращался проводить занятия. Мастерская располагалась на забитой улице в Сильвер-спрингз — большая просторная комната с потолком на высоте двадцати футов и огромными окнами, выходящими на север. Дом был старый, половицы в нем потрескивали. В воздухе висела угольная пыль и запах скипидара. Повсюду попадались вазы, сухие цветы, фарфоровые фигурки, складки ткани — антураж для натюрмортов. Беннет садился на стул у задней стены и смотрел на работу Пенни и ее коллег. Он наблюдал, как она изучает свою модель, как выбирает цвета и как хмурится, как склоняет голову, разглядывая работу. Посреди работы она делала перерыв, подходила к Беннету и улыбалась, ничего не говоря. Они выходили из мастерской и медленно шли скрипучим коридором мимо старого лифта с открывающейся вручную дверью. По вторникам и пятницам приходил Гонт критиковать работы. Приземистый, бородатый, лет пятидесяти, Гонт подходил к каждому мольберту, бросал несколько слов и шел к следующему. Ученики ловили эти слова, затаив дыхание.
Через месяц Беннет увидел один портрет работы Пенни. Это была тонкая пастель, изображающая девочку с куклой. Глаза у девочки были влажны, будто от плача, но в то же время казалось, что она прячет улыбку. Она была живой. Портрет был заброшен. Он загибался по краям, и пастель по углам осыпалась. Можно мне его вставить в рамку? спросил Беннет. Зачем? ответила Пенни и бросила портрет за радиатор вместе с другими. Она никогда свои работы не обрамляла и не выставляла.
Иногда они встречались по вечерам в ресторане. У них было любимое место — под землей, в Джорджтауне. Там было три маленьких зала, обвешанных по стенам книжными полками, как частная библиотека. Стены были кирпичные, прохладные, и придавали красноватый оттенок озаренному свечами воздуху. Пенни и Беннет садились возле деревянного стола, пили фруктовый сок и заказывали обед, а потом говорили о живописи. Однажды он попросил ее что-нибудь для него нарисовать. Она возразила, что свет неровный, но он настаивал, и наконец она сказала, что нарисует его портрет. Он пересел на ту сторону стола и застыл неподвижно, а она стала зарисовывать его голову и плечи. Впервые она смотрела прямо на него. Она держала карандаш для набросков и работала очень медленно, прерываясь, когда тени прыгали в дрожащем свете, но она терпеливо ждала, пока свет выровняется и продолжала работать. Вокруг шептались люди и подходили к их столику. Простите, вежливо говорила Пенни, я не люблю, когда на меня смотрят. Он улыбался ей и брал ее за руку, и она была очень красива при свете свечей. Расскажи мне о своей работе, попросила она. Нет, в самом деле, расскажи. Он начал объяснять детали. Она несколько минут послушала и сказала: У тебя серьезная работа, Беннет. Он знал, что она не поняла, о чем он говорит, но поверил ей.