Он с поклоном отошел от них, пробираясь сквозь толпу, — широкоплечий, массивный, словно некое благодетельное божество, шествующее в окружении своих почитателей.
— Что мне с этим делать? — спросил Септимус, держа в каждой руке по коробочке.
— Мою, во всяком случае, отдайте мне, а то Бог весть что с ней может случиться, — засмеялась Зора и спрятала образчик крема в свою сумочку.
На следующее утро ей принесли огромную корзину роз и пачку газет вместе с визитной карточкой, на которой значилось: Мистер Клем Сайфер, Курхаус, Кильбернский приход — Зора немножко рассердилась за цветы. Принять их — значило дать согласие на продолжение знакомства с Сайфером. Отослать назад было бы слишком уж нелюбезно, принимая во внимание то, что он сберег ей сто франков и хотел снять ее воображаемый загар. Она еще раз взглянула на карточку и рассмеялась. Как это похоже на него — назвать свою резиденцию Курхаусом!
Септимус, как всегда, уж дожидался ее в холле. Зора заметила, что он выглядел наряднее обычного в своем кашемировом костюме и что его желтые ботинки ослепительно блестели. Они пошли пройтись, и первым же, кто им попался на глаза, был Друг человечества. Он грелся на солнышке на площади, бросая голубям хлебные крошки из бумажного кулька. Завидев Зору и Септимуса, их новый знакомый тут же высыпал на землю все содержимое кулька и двинулся через площадь им навстречу.
— Доброе утро, миссис Миддлмист, доброе утро, мистер Дикс. Ну что, попробовали крем? Я вижу, вы попробовали, миссис Миддлмист. Не правда ли, он чудодейственный? Если бы вы только согласились пройти по Монте-Карло с плакатом: «Попробуйте крем Сайфера». А вы как находите его, мистер Дикс?
— Я? — Септимус смутился. — Я с вечера забыл попробовать, а утром оказалось, что у меня нет крема для ботинок, и я…
— Вычистили их кремом Сайфера? — ужаснулась Зора.
— Ну да. И знаете, очень хорошо получилось. — Он с довольным видом посмотрел на свои ослепительные ботинки.
Клем Сайфер покатился со смеху и потрепал по плечу Септимуса.
— Ну что, не говорил ли я вам? — в восторге восклицал он. — Не говорил ли я вам, что он на все годится? Какой еще крем может придать такой блеск обуви? Ей-Богу, мистер Дикс, вас стоит внести в список постоянных бесплатных клиентов. Теперь я добавлю к своим объявлениям еще одну строку: «Если ваша кожа в порядке, попробуйте его на ботинках». Ах черт! Я непременно это сделаю. У него есть идеи, миссис Миддлмист! Мы должны его поощрить.
— Мистер Дикс — изобретатель, — пояснила Зора. Ей понравилось, что Сайфер не обиделся, а рассмеялся, и она мило поблагодарила его за цветы.
— Я хотел, чтобы они покраснели при виде вашего цвета лица после употребления крема.
Услышав комплимент, Зора нахмурилась; но поскольку комплимент был профессиональным, она тут же невольно улыбнулась. Помимо всего прочего, день выдался удивительный, у Зоры не было никаких забот и огорчений, и она знала, что новая шляпа очень ей к лицу.
На площади показался пустой автомобиль. Шофер почтительно приветствовал Сайфера.
— Я отвезу вас обоих в Ниццу, — предложил Клем Сайфер. — Мне нужно повидаться там с моим агентом и нагнать на него страху. А потом доставлю обратно. Согласны? Не отказывайтесь!
Машина была роскошная — «мерседес» в сорок лошадиных сил, с мягкими зелеными подушками. Клем Сайфер, розовый и сильный, умоляюще смотрел на Зору; солнце светило так ярко, голубое небо было безоблачным; притом же с ней был Септимус Дикс, верный телохранитель. Зора нерешительно повернулась к Септимусу.
— Что вы скажете?
Септимус пробормотал что-то невнятное. Сайфер торжествовал, Зора пошла за своим пальто и шарфом. Сайфер с восхищением проводил ее взглядом — высокую, стройную, гибкую. Натягивая на себя автомобильный плащ, поданный ему шофером, он обратился к Септимусу:
— Послушайте, мистер Дикс, я человек прямой и обо всем говорю прямо. Вы только не обижайтесь. Я не стою вам поперек дороги?
— Ничуть, — краснея ответил Септимус.
— Что касается меня, то я не дорожу ничем на свете, кроме своего крема. Этого достаточно, чтобы заполнить жизнь. Но мне приятно прокатить в своей машине такую красавицу, как миссис Миддлмист. Она обращает на себя всеобщее внимание, и как мужчина и предприниматель я могу только гордиться тем, что меня видят в ее обществе. Но и только. Теперь скажите мне откровенно, что у вас на уме.
— По правде говоря, мне не очень нравится, что вы смотрите на миссис Миддлмист, как на рекламу, — сказал Септимус. Ему стоило больших усилий высказаться столь откровенно.