— В Дублине есть несколько великолепных больниц. Вы можете проводить какое-то время здесь, а какое-то — в больнице. Вы вполне сможете разделить практику между вами и отцом.
— Скажите, это отец попросил вас сделать мне такое предложение?
— Нет, что вы, но он беспокоился о том, что в дальнейшем случится с его практикой, если он не подыщет соответствующую замену.
— Вы говорите так, будто найти подходящую замену — это все равно что найти иголку в стоге сена.
Она встала и направилась к двери, но Джеймс оказался на ее пути, загородив собой дверь. Если только сможет, он вобьет в ее башку немножко ума. Сейчас он ясно чувствовал, что поступает правильно.
— А вы говорите это так, будто карьера — единственная вещь, которая что-то значит в вашей жизни.
— Я всю жизнь работала для нее.
— Я не отрицаю этого, но вы нужны вашему отцу и вполне могли бы делать карьеру и здесь.
— Да, но папа никогда не говорил мне об этом.
Перемена в его тоне смягчила ее. Может быть, он просто не знал, как это сказать? Еще одно усилие, и она будет сломлена.
— Я помогу с интервью, — сказала Элли тихо, потупив взор.
— Кроме работы, что еще держит вас в Лондоне? У вас есть мужчина? — Только задав этот вопрос, Джеймс осознал, что он давно уже вертелся у него на языке. Он не мог припомнить, когда в последний раз женщина пробуждала в нем такое любопытство.
— Это не ваше дело! — Она гневно глянула на него.
— Что, такой большой секрет? — Мне плевать на ее личную жизнь, сказал он сам себе, но не мог прекратить разговор, даже заметив, что он ее раздражает.
— Ну что ж, если так обязательно знать, то у меня есть бойфренд.
— И каков он из себя?
— Для вас имеет большое значение, каков из себя Генри?
— Генри? Это что, его имя?
— Да!
— А какие же могут быть у вас с ним отношения, если вы все время работаете? — Джеймс вдруг осознал, что напоминает собаку, не могущую расстаться с костью, и разозлился на себя, но отступать было некуда. Мысль о том, что доктор Элеонор Миллз может быть в близких отношениях с мужчиной, была слишком интригующей, чтобы отказаться от дальнейших вопросов.
— У нас просто великолепные отношения, — парировала она. — Я совершенно не обязана объяснять это вам. — Ее зеленые глаза загорелись таким огнем, что казалось, она сейчас взорвется. Пламя в ее глазах было очень притягательным.
— Совершенно великолепные отношения? — Она не удостоила его ответом, и он продолжал тем же певучим издевающимся голосом: — Или, может, они не великолепные? Может быть, это просто удобная связь, наподобие того, как вы надеваете старые домашние туфли? Что, Генри тоже доктор?
— Вы не могли бы отойти от двери? Я ухожу.
— Так он доктор?
— Да, он доктор.
— О, тогда вы действительно не можете видеть друг друга очень часто! В этом случае допускаю, что ваш захватывающий роман, конечно же, способен удержать вас в городе. А тот бойфренд, как вы сказали, не может переехать сюда с вами?
— Нет, не может!
Они уставились друг на друга, и впервые Джеймс почувствовал, что у него просто нет слов. Ему бы хотелось продолжить свои расспросы, но он боялся показаться чересчур любопытным. И еще: он не понимал, почему не может оставить эту тему. Какое ему дело, каков этот ее мистический бойфренд!
Он поймал гневный, раздосадованный взгляд Элли и натянуто улыбнулся.
— Подумайте о вашем отце.
— Хорошо. — Она вздохнула с видимым облегчением. — Я постараюсь остаться здесь на какое-то время. Но настаиваю на проведении интервью с предположительными кандидатами на замену и прослежу, чтобы отец одобрил сделанный выбор.
— Прекрасно. — Джеймс отошел от двери.
Она ушла, а он смотрел ей вслед. Он был раздражен и недоволен собой. Антония тоже вызывала у него гнев, но это было другое — это был гнев, направленный на нее, на ее неспособность к компромиссам, а также на самого себя за то, что не заметил этого до свадьбы. Но тогда он мог справиться с собой, теперь же — нет.
На следующий день Джеймс целиком погрузился в работу. Телефонные звонки, факсы, поездка в Дублин в офис, несмотря на то что был уик-энд, встречи и так далее — это был очень удачный день, и под конец его он договорился о так называемом обеде с Амандой, своей весьма близкой подругой, имевшей довольно пышные формы. Игривая, легкомысленная, нетребовательная, Аманда компенсировала отсутствие острого ума статной фигурой, красивыми темно-рыжими волосами и манящими голубыми глазами, в которых сочетались в совершенно необходимой пропорции невинность и опытность. Он уже давно пытался возобновить интимную связь с ней, которую они прервали полгода назад. Да, что ни говори, день был весьма удачный. Но когда поздно вечером он вернулся домой, очень довольный собой, и обнаружил мисс Миллз, дремавшую на диване в гостиной, его самоуверенность стала улетучиваться. Элли потянулась, открыла глаза и сказала:
— О, это вы?
— Простите, что потревожил вас, — произнес Джеймс с сарказмом. Он попытался сохранить самодовольство, вызвав в памяти образ Аманды, но это ему не удалось. — Извините, но я живу здесь, а следовательно, со мной тут очень легко столкнуться.
— Как раз это я и хотела с вами обсудить. Нам с отцом абсолютно незачем оставаться у вас и дальше. Я очень благодарна вам за то, что вы приютили его, но раз уж я здесь, то чем быстрее мы вернемся домой, тем будет лучше.
Джеймс обнаружил что-то неопределенно привлекательное в том, как Элли хмурится, глядя на него в ожидании ответа. Он медлил.
— Ну, что вы на это скажете? — требовательно произнесла Элли.
— Пожалуйста, если настаиваете. Но уверяю вас, вы абсолютно не доставляете мне никакого беспокойства.
— Да, я настаиваю.
Вон оно что! Ее гордость. Элли Миллз не хочет говорить со мной. Я для нее никто.
— Отец много вещей перевез сюда?
— Совсем нет. Одежда, книги…
У нее были серьезные манеры и умный взгляд, который без слов говорил, что шутки с ней неуместны. Неужели она не знает, что мужчины не находят в таких женщинах ничего сексуального?
— Хорошо. Значит, больших проблем быть не должно. — Элли нахмурилась, раздумывая. — Завтра утром я первым делом схожу в наш дом, чтобы проветрить его.
— Можно в любой момент послать туда Джойса, он уберет там.
— В этом нет необходимости. Хотя спасибо вам за это, как и за все остальное. Я вполне в состоянии убрать все сама.
— Мое дело — предложить, — вежливо сказал Джеймс, а про себя подумал: отказываться от помощи — другая несексуальная черта. Возможно, мужчины не рискуют даже говорить ей комплименты. — Просто мне показалось, что вы не слишком расположены к ведению домашнего хозяйства. Насколько я знаю, деловые женщины считают подобные вещи ниже своего достоинства.
Элли глянула на него, но не стала ввязываться в спор. Вместо этого она поднялась, зевнула и задала несколько вежливых вопросов о том, как прошел его день.
— Вы еще не собираетесь спать? — спросил он, разглядывая ее лицо, обрамленное волосами, выбившимися из пучка. — Я надеюсь, моя компания не слишком утомляет вас?
— Совсем нет, — ответила вполне дружелюбно Элли, поглядывая на часы. — Хотя уже одиннадцатый час и я устала. У меня был в общем спокойный день, но пришлось заниматься то одним, то другим. — Она посмотрела на него, и он заметил, что она подавила очередной зевок. Это привело его в раздражение. Неужели он навевал на нее такую скуку? — Однако от вас все равно ведь не избавишься, — добавила Элли.
— Что ж, в таком случае не откажетесь поужинать со мной завтра вечером?
— Что? — Она смотрела на него широко открытыми глазами. — Зачем?
Честно говоря, за всю свою жизнь он не видел более неадекватной реакции на столь невинное приглашение.
— Ну, чтобы отпраздновать приезд к нам нового доктора.
Элли подумала немного и сказала:
— Хорошо, почему бы нет?
— Я заеду за вами в полвосьмого.
Что это нашло на меня? — размышлял он.